Вечер
Будто из золота соткан.
За окном – полустанки, огни…
Вот и все. Oтгpeмели, Володька,
Под Изюмом твои соловьи.
Отгремели, отгрохотали
дни и ночи в жестоких боях,
И застыла
в медальном металле
Легендарная юность твоя:
Вся в метелях, бинтах
и в окопах,
В неотосланных письмах домой…
Ты по минам прошел,
ты протопал
До Москвы
от фольварка Грудополя,
Что от Бреста – подать рукой…
Помнишь… помнишь… ты все запомнил,
Нестареющий мой старичок…
Все прошло… Только глины комья,
Где стоял пулеметный расчет.
Только рощица под Изюмом,
Там – всю ночь напролет – соловьи!
Только рощица… только зуммер…
Воспоминания только твои:
«Все, ребята! Окончен концерт,
Надо фрицев чуток образумить, 228
Чтоб запомнили ночь на Донце,
Соловьиную ночь под Изюмом».
– Есть, товарищ «Второй», образумить
В соловьиную ночь немчуру.
Мы готовы! –
(Звезда в амбразуре), –
Мы выходим.. Идем… политрук!..
Два солдата ушли за тобою
С неразлучным «Максимкой» своим
Он был храбрым,
еще молодым:
Брал Кaлyгy
и брал Meдынь
И фашистов косил под Москвою…
…И сегодня они неразлучны –
Два солдата и пулемет.
Он на страже стоит.
Он – не мученик.
Он на вечном посту.
И за зря не умрет!
Если к мрамору вдруг прикоснется
В страхе потная труса ладонь,
Если к памяти
враг прикоснется, –
Он oткpoeт смертельный огонь!
Вот и все. Отгремели, Володька,
Под Изюмом твои соловьи…
Жаль, что нету
В продаже водки,
Той, наркомовской, в эти дни.