Мадрид. 1746 год
12 декабря
Двое стражников, охранявших огромные железные во¬
рота дворца дона Сенона де Сомодевильи, маркиза
де ла Энсенады, приготовились пропустить решительно
настроенную процессию, возглавляемую наводившим на всех
страх главным инквизитором королевства епископом доном
Франсиско Пересом Прадо-и-Куэста и главой иезуитов отцом
Игнасио Кастро, после того как те по требованию стражников
предъявили судебное предписание, в котором излагались осно¬
вания и цели их визита.
В скудном освещении по вымощенной камнем дорожке, про¬
легавшей через расположенные вокруг дворца сады, торопливо
шли ночные посетители, осознавая важность возложенной на
них задачи, а также стремясь побыстрее укрыться от посторон¬
них глаз. Сопровождавшее их зловещее молчание нарушалось
только лишь металлическим клацаньем, производимым жезла¬
ми двух альгвасилов * святой инквизиции.
Слуга из числа челяди маркиза, держа в руках факел и шагая
немного впереди таинственной группы, подвел этих людей
к входной двери дворца, теряясь в догадках, какое срочное дело
могло привести их сюда в явно неподходящее для визитов вре-
Альгвасил — судебный исполнитель в феодальной Испании.
мя. Затем слуга начал уверенно стучать в дверь, пока ту не открыл
изнутри мажордом, который, ничего не спрашивая у посетите¬
лей, позволил им войти в прихожую. После этого мажордом
проводил епископа — остальные остались ждать в прихожей —
в библиотеку, в которой находился маркиз, коротавший этот
вечер в обществе своей задушевной подруги доньи Фаустины,
графини де Бенавенте.
Будучи самым высокопоставленным лицом в святой инкви¬
зиции, епископ обычно не участвовал в задержании подозре¬
ваемых, однако в данном случае, раз уж в полученном им доно¬
се прямо указывалось на дом самого маркиза де ла Энсенады,
присутствие епископа было более чем обоснованным.
Его тонкое, худощавое лицо и проницательные глаза кроме
суровости выражали еще и отчужденность. Он считал необхо¬
димым подавлять эмоции, ибо возложенная на него задача не до¬
пускала каких-либо проявлений мягкосердечности.
Епископ был одет в плащ из толстого сукна, на левом плече
виднелся вышитый герб, уже три сотни лет являвшийся симво¬
лом одной из организаций, наводивших ужас на все население:
зеленый крест, справа от которого располагался меч, а слева —
оливковая ветвь. Это был символ инквизиции.
Подойдя к двойным дверям, ведущим в великолепную биб¬
лиотеку маркиза, мажордом распахнул их и, почтительно по¬
клонившись, объявил сидевшим в библиотеке о приходе посе¬
тителя.
— Преподобный отец, мы вас ждали с большим нетерпением.
Маркиз де ла Энсенада, ведающий финансами, обороной,
флотом и управляющий владениями в Вест-Индии, а также
занимающий должность первого министра в правительстве
короля Фердинанда VI, поднялся с дивана, сделал несколько
шагов навстречу инквизитору и затем поцеловал его перстень.
— Добро пожаловать!
— Благодарю ваше превосходительство за радушный прием,
который вы мне оказываете, однако причины, которые меня
сюда привели, весьма далеки от того, чтобы мое появление здесь
можно было считать визитом вежливости.
Дон Сенон предложил иезуиту подойти к креслу, в котором
сидела графиня де Бенавенте. В ответ на учтивое приветствие
инквизитора графиня предложила ему кресло поближе к огню
и чашку горячего шоколада. Инквизитор охотно принял оба
предложения, хотя при виде этой женщины вызывающей кра¬
соты у него всегда возникало чувство неловкости.
У Фаустины были красивые округлые скулы, которые, каза¬
лось, вылепил ангел. Ее прелестный подбородок был мягко
очерчен, а уголки капризных губ слегка поднимались и опуска¬
лись, когда она разговаривала. Ее нос был тонким и слегка вздер¬
нутым, а вот глаза… Пожалуй, ни один мужчина не смог бы
устоять перед чарами ее изумрудных глаз, излучавших даже
несколько отчаянную живость и непосредственность.
Необычайно красивая двадцатидвухлетняя графиня, еще
шесть лет назад вышедшая замуж за графа де Бенавенте, была
такой обворожительной, что вряд ли нашелся бы мадридский
дворянин, не мечтающий за ней поухаживать. Впрочем, всем
было известно, что многочисленным «ухажерам» никогда не уда¬
валось добиться ее благосклонности.
— Мы просим вас без промедления сообщить нам о деталях
предстоящего ареста, по поводу которого мы сегодня здесь
собрались.
Графиня взяла у гостя из рук опустевшую чашку и поставила
ее на причудливый стол, сделанный из мрамора, привезенного
из Каррары.
— У меня все готово для задержания подозреваемого. Оста¬
лось лишь получить одобрение и инструкции вашего прево¬
сходительства.
Утвердительный жест маркиза де ла Энсенады рассеял по¬
следние сомнения инквизитора, и он продолжил:
— Как это обычно происходит, мы арестуем подозреваемого,
не сообщая ему ничего о тех обвинениях, которые впоследствии
будут ему предъявлены, чтобы он не догадался, кто его выдал.
Сразу же после ареста мы отправим его в секретную тюрьму,
где он пробудет в полной изоляции в течение максимум восьми
дней, которых вполне хватит для того, чтобы он мог осознать
свои грехи. Если на него снизойдет божественное благоволение
и он признает свои грехи, то сможет попросить о помиловании,
и мы не будем давать делу ход. Если для того будет достаточно
оснований, ваш камердинер дон Антонио Росильон сможет
вернуться к своей обычной жизни без каких-либо дальнейших
преследований со стороны инквизиции. При этом ему, конечно
же, придется понести какое-то наказание, которое поможет его
душе полностью очиститься от запятнавшего ее греха.
— Как я уже объяснял вам несколько дней назад, — прервал
инквизитора маркиз, — для обеспечения порядка в нашей стра¬
не было бы очень полезно, если бы ~ благодаря его признани¬
ям и вашим усилиям — была получена какая-нибудь новая
информация о деятельности и целях масонов, к числу которых,
по-видимому, принадлежит и этот мой вероломный служащий.
Вы прекрасно знаете, что об этом грехе моего камердинера
нашей дорогой графине де Бенавенте стало известно от ее ка¬
пеллана — отца Парехаса, и графиня сообщила об этом и мне,
за что я ей премного благодарен.
Женщина ответила на любезность маркиза благожелательной
улыбкой, выражавшей ее полную преданность своему другу.
— Кроме моих помощников сегодня сюда прибыл и глава
иезуитов отец Кастро, потому что он тоже заинтересован в пре¬
сечении этой опасной ереси. Заверяю вас, ваше превосходитель¬
ство, что мы все сделаем как должно, — твердо произнес епископ.
Он обладал достаточными средствами и практически неогра¬
ниченными возможностями убеждения для того, чтобы выбить
полное признание даже из самого упрямого обвиняемого.
Для озабоченности, которую первый министр выразил по
поводу тайного общества масонов, имелись весьма серьезные
причины. Борясь за сохранение католической веры, Папа Рим¬
ский Климент XII издал в 1738 году буллу, осуждающую масон¬
ство. Эта булла гласила, что католикам запрещается — под стра¬
хом отлучения от Церкви — присутствовать на собраниях
масонских обществ, вступать в них, да и вообще поддерживать
какие-либо контакты с масонами. Скрытное поведение масонов
вызвало у Католической церкви — да и у первого минист-
ра — подозрение, что масоны вынашивают какие-то тайные
планы политического характера, ибо и Церковь, и первый ми¬
нистр знали, что уже довольно много аристократов и высших
армейских чинов вступили в ряды масонов.
Двадцать лет назад масоны создали свою первую ложу в Мад¬
риде — на старом постоялом дворе с названием «Три цветка
лилии». Основателем этой ложи был некий английский дворя¬
нин по фамилии Уортон. Сначала при помощи других ино¬
странцев, а потом уже опираясь и на новообращенных из числа
местных жителей, он стал необычайно эффективно распростра¬
нять это учение. Во многих испанских городах тут же создава¬
лись новые ложи и подыскивались помещения, где масоны со¬
бирались для проведения своих тайных церемоний.
Слухи о секретности приносимых масонами клятв и о жес¬
токости наказаний, которым подвергались новообращенные,
если становилось известно, что они сообщали посторонним
имена своих сотоварищей-масонов и цели их тайного общества,
вызвали еще больше подозрений у маркиза.
Дон Сенон сумел добиться проникновения в некоторые из
лож своих наиболее преданных служащих для сбора сведений
о деятельности масонов. От этих служащих ему удалось узнать
подробнее о философских взглядах и ритуалах масонства, и это
заставило его сделать вывод, что масоны — опасная организация,
плетущая заговоры против него самого — поскольку он воз¬
главлял правительство Испании — и против самой Испании.
А недавно ко всем этим тревожным известиям добавилась
информация о том, что и один из его служащих — а именно
камердинер — тоже является масоном. Именно поэтому маркиз
попросил представителя инквизиции попытаться выяснить,
какая роль отводилась его камердинеру как члену масонской
ложи и какие замыслы имелись у этого тайного общества. Если
вдруг оказалось бы, что камердинер следил за ним, маркизом,
по заданию масонов, то нейтрализация подобной слежки ста¬
новилась делом государственной важности.
— Без каких-либо дальнейших задержек я прошу ваше пре¬
подобие немедленно арестовать господина Росильона.
Маркиз поднялся и позвонил в колокольчик, чтобы вызвать
мажордома.
— Пусть он проводит вас до самых дверей жилища Росиль¬
она. Я очень хочу, чтобы в данном смутном деле была постав¬
лена точка.
— Святая инквизиция в подобных случаях — как раз то, что
нужно, и, поверьте мне, я занимаюсь такими делами очень на¬
стойчиво и ответственно и даже — а почему бы и нет? — полу¬
чаю от этого определенное удовольствие.
Прежде Чем выйти из библиотеки, инквизитор ка мгновекие
остановился и, оглянувшись, бросил на маркиза и графиню
зловещий взгляд.
Пока эхо его шагов не смолкло где-то в глубине коридоров,
никакие другие звуки не нарушали воцарившееся в библиотеке
напряженное молчание.
Огонь в камине давал тепло, которого было вроде бы вполне
достаточно для того, чтобы графине де Бенавенте не было хо¬
лодно, однако то усердие, с каким она потирала руки, говорило
об обратном. То, что графиню охватила легкая дрожь, не ускольз¬
нуло от внимания маркиза.
— Фаустина, хотите, я разведу огонь побольше?
Сенон сел рядом с ней и взял ее руки в свои, чтобы согреть
их, и у него тут же появилось чувство какой-то особенной неж¬
ности, которое хотя и возникало у него не так уж часто, но все-
таки было ему знакомо.
— Я дрожу не из-за холода, драгоценный мой друг, всему
причиной визит этого церковника. Меня напугали его жуткие
глаза — холодные как лед, — и его черная душа — бесчувствен¬
ная, как железо. — Она стыдливо отстранила руки маркиза,
смущенная его прикосновением. — Вы прекрасно знаете, сень¬
ор. что именно я послужила причиной его появления здесь этим
вечером, хотя я вовсе не из-за этого чувствую неприязнь к ин¬
квизитору, который, как мне кажется, олицетворяет собой все
самое худшее, что только может быть в человеке.
— у меня сложилось точно такое же мнение о нем. — Взгляд
маркиза остановился на глазах собеседницы, всегда очаровы-
вавших его. Мы раньше уже обсуждали необходимость и це¬
лесообразность данного святого института, так что мое мнение
на этот счет вам известно. Впрочем, должен все-таки признать,
что на этот раз вмешательство инквизиции мне представляется
необходимым, а показания, которые они получат, — весьма
важными, пусть даже они и добиваются признаний не совсем
обычными методами.
Графиня де Бенавенте через какое-то время подошла ближе
к камину, пытаясь избавиться от озноба, который вызвало у нее
появление этого жуткого человека.
— Думаю, я знаю вас достаточно хорошо, мой дорогой друг,
чтобы заметить, что вы проявляете какой-то особенный интерес
к данному делу и что это не просто обычный случай, связанный
с ересью. Что же вас во всем этом тревожит?
Она снова села на свое место и стала кокетливо расправлять
складки платья, пытаясь при этом справиться с не очень-то
простой задачей: правильно уложить кринолин, зрительно уве¬
личивающий объем бедер.
— Как вам известно, у меня очень много врагов — и в самой
Испании, и за ее пределами. И хотя мне удается защищать себя
как от одних, так и от других, у меня возникло подозрение, что
они объединили свои усилия с целью причинить вред мне и дей¬
ствовать вопреки интересам испанской короны. И я почти уве¬
рен, что в этом их сговоре ключевую роль играют масоны.
— Насколько я могу судить по вашим словам, вы считаете,
что, возможно, ваш камердинер, будучи масоном, участвует
в заговоре и поэтому следит за вами?
— Именно это я и пытаюсь выяснить, моя верная подруга.
Когда я узнал от вас, что мой слуга Росильон является масоном,
я подумал, что его разоблачение вызовет живой интерес у инкви¬
зиции, жаждущей заполучить улики против масонства. Объеди¬
нив ее интересы с моими, я надеюсь узнать, верны ли мои пред¬
положения, и выяснить, кто стоит за этим гнусным заговором.
Двумя этажами выше зловещая процессия направилась в даль¬
ний конец длинного коридора, где находился вход в комнаты.
■I
которые занимала семья Антонио Росильона. Когда они шли по
коридору, то из одной, то из другой двери высовывались головы
слуг маркиза. В первый момент на лицах челяди появлялось
удивление, быстро сменявшееся испугом, как только слуги по¬
нимали, что за процессия движется по коридору. Они тут же
захлопывали двери — так же быстро, как перед этим их откры¬
вали, и им оставалось только надеяться, что объектом интере¬
са вышагивающих по коридору церковников являются не они.
Воздух за спинами церковников казался таким тяжелым и удуш¬
ливым, как будто их сопровождало облако ужаса, несущее стра¬
дания и смерть всему, к чему оно прикасалось. Оживление,
вызванное у местных обитателей появлением в коридоре этой
процессии, трансформировалось в гробовую тишину к тому
моменту, когда она подошла к нужной двери. 3
Последовали три удара кулаком в дверь. Затем оба входивших
в состав процессии альгвасила замерли в напряженном ожида¬
нии перед дверью. Каждый из них держал в одной руке жезл,
а в другой — короткую шпагу, которая нужна была на случай
каких-либо осложнений. Тусклый свет висевшего на стене мас¬
ляного светильника падал на лицо епископа, а игра светотени
подчеркивала суровость облика инквизитора. Позади него
стоял глава иезуитов Игнасио Кастро, а замыкал эту группу
писец.
Из-за приоткрывшейся двери появилась маленькая фигурка:
это была девочка лет двенадцати, а то и меньше. Окинув быст¬
рым взглядом стоявших перед дверью пятерых незнакомцев,
она стала ходить между ними, рассматривая каждого с невинным
детским любопытством.
— Беатрис!.. — раздался изнутри женский голос. — А ну-ка
вернись и закончи свой ужин!
Дверь полностью отворилась, и появившаяся в ней женщина
с изумлением уставилась на стоявших перед ней мужчин. Де¬
вочка же, потеряв к ним интерес, юркнула обратно в помещение,
едва не столкнувшись со своей матерью.
— Простите ее. Она любит пошалить и повела себя сейчас
весьма невежливо — даже не пригласила вас войти.
Пятеро мужчин, не произнося ни слова, вошли в прихожую
под ошеломленным взглядом женщины, которая, все еще не по¬
нимая, что означает их появление, уже почувствовала: ничего
хорошего оно не предвещает.
— Чем могу быть вам полезной? — Ей не терпелось узнать
причину появления в ее доме этих мужчин, вызывавших у нее
все возрастающее чувство страха.
— Нам нужен дон Антонио Росильон, и, насколько нам из¬
вестно, это и есть его жилище.
Эти слова произнес один из альгвасилов. Епископ Перес Пра¬
до стоял молча, и впившаяся в него взглядом женщина так
и не смогла ничего прочесть в его темных глазах.
— А зачем он вам понадобился в такой поздний час?
И тут женщина с ужасом заметила, что на плаще человека,
облаченного в одежды иезуита и являвшегося, по всей видимос¬
ти, главным среди этих пятерых, был вышит символ инквизиции.
Не дожидаясь ответа на свой вопрос, она поспешно продолжила;
— Антонио Росильон — мой муж, однако, к сожалению, я вы¬
нуждена вам сообщить, что он довольно давно ушел и я не знаю,
когда он вернется. Может быть, даже не сегодня.
Женщина солгала, пытаясь добиться того, что, как она и сама
понимала, было почти неосуществимо, — а именно помешать
этим людям выполнить то, ради чего они сюда пришли.
— Не пытайтесь чинить нам препятствия, — грозным тоном
произнес глава иезуитов, — и позовите его к нам. Нам допод¬
линно известно, что он сейчас находится здесь.
Он бесцеремонно схватил женщину за руку с такой силой,
что она невольно вскрикнула от боли и попыталась высвобо¬
диться, однако иезуит другой рукой схватил ее вторую руку,
не позволяя ей сдвинуться с места.
Видимо, услышав крики женщины, в проеме одной из дверей,
ведущих в соседние помещения, появился светловолосый муж¬
чина лет сорока, невысокого роста, но довольно крепкого те¬
лосложения. Увидев, что инквизитор держит женщину за руки,
он сжал кулаки и решительно шагнул вперед, готовый дать
отпор этим людям, так бесцеремонно обращавшимся с его женой.
Однако оба альгвасила резко выставили в его сторону свои
шпаги, преградив ему путь и потребовав, чтобы он успокоился.
Церковник тем временем отпустил женщину, и она в смятении
бросилась к своему мужу, в глазах которого сверкали еле сдер¬
живаемая ярость и еще какое-то труднообъяснимое чувство.
— Вы — дон Антонио Росильон, камердинер его превосхо¬
дительства маркиза де ла Энсенады? — сурово и холодно спро¬
сил епископ.
— Да, это я, — твердо ответил мужчина.
— Писец Руис, прошу вас записывать все то, о чем здесь у
сейчас будут говорить. А вас, альгвасил Манрике, я попрошу
зачитать приказ относительно этого человека.
Женщина стала переводить полный ужаса взгляд с одного из
присутствующих на другого, тщетно пытаясь понять, что же
здесь происходит. Один из альгвасилов развернул состоящий
всего из одного листа документ и с торжественным видом начал
оглашать его.
— «В Мадриде, в двенадцатый день декабря тысяча семьсот
сорок шестого года от Рождества Христова, в присутствии глав¬
ного инквизитора королевства преподобного дона Франсиско
Переса Прадо-и-Куэста и главы иезуитов дона Игнасио Кастро
доводим до сведения дона Антонио Росильона, проживающего
в Мадриде и являющегося камердинером его превосходительства
сеньора дона Сенона де Сомодевильи, маркиза де ла Энсенады,
что в связи с поступившими в святую инквизицию в недавнее
время сведениями против него, дона Антонио Росильона, вы¬
двинуто тяжкое обвинение. Он считается с этого момента арес¬
тованным представителями инквизиции, и на основании пре¬
доставленных им полномочий они должны незамедлительно
препроводить его в тюрьму, где он и будет находиться до окон¬
чания расследования».
Женщина, вцепившись в руку мужа, начала плакать, а он
с изумлением и тревогой слушал эти зловещие слова. Наконец
альгвасил закончил читать.
— Также сообщаем вам, что начиная с этого момента будет
сделана опись всего вашего имущества и оно будет находиться
под арестом до тех пор, пока не закончится разбирательство по
этому делу.
— я требую сообщить мне, в чем меня обвиняют! — гордо
вскинув голову, заявил Росильон.
— Я требую… — передразнил его епископ. — Могу вас заве¬
рить, что в вашем положении у вас уже нет возможности что-
либо требовать, в том числе и каких-либо разъяснений. Уж
лучше призадумайтесь, чиста ли ваша совесть. Мы, конечно,
не откажем вам в милосердии, если вы покаетесь в совершенном
преступлении. Однако вам необходимо проявить при этом над¬
лежащее рвение, чтобы у нас не возникло сомнений в том, что
ваше покаяние искренне.
— Это настоящий произвол! — Росильон еще больше повы¬
сил голос. — Нужно немедленно сообщить маркизу об этом
безобразии.
— Если вы хотите смягчить свою участь, то лучше как мож¬
но быстрее сознайтесь, ибо, прежде чем прийти к вам, мы — как
вы, наверное, и сами догадались — сообщили о своих намерени¬
ях маркизу, и с его стороны не последовало каких-либо возраже¬
ний. — В отличие от помрачневшего обвиняемого, инквизитор
злорадно усмехался, как будто испытывал особое удовольствие
от происходящего. —> Итак, нам необходимо отвести этого об¬
виняемого в тюрьму! — ехидно сказал он своим подчиненным. —
И немедленно составьте опись его имущества! — обратился он
к писцу.
Оба альгвасила придвинулись к Росильону, готовые приме¬
нить физическую силу в случае его малейшего сопротивления.
Они уже привыкли к тому, что редко кто из обвиняемых не пы¬
тался спорить и сопротивляться. Поскольку они оба были и по¬
выше ростом, и покрепче Росильона, они считали, что без осо¬
бого труда справятся с ним, если придется применить силу.
Однако произошло нечто совершенно неожиданное: жена Ро¬
сильона почти с кошачьим проворством бросилась на одного
из альгвасилов, уже собравшегося было схватить ее супруга за
руку, и вцепилась ногтями в его лицо с такой яростью, что ос¬
тавила на его щеке три глубокие царапины, причем так близко
от глаза, что чуть было не угодила в него острыми ногтями.
Затем она метнулась ко второму альгвасилу, однако он на долю
секунды опередил ее и дал ей такую оплеуху, что она отлетела
к стене и упала на пол. Альгвасил тут же повалился на нее свер¬
ху и так придавил ее своим телом, что почти лишил возможности
двигаться. Все остальные тем временем набросились на Роси¬
льона и, несмотря на его яростное и отчаянное сопротивление,
сумели совладать с ним и связали его по рукам и ногам, а аль¬
гвасил своей мускулистой рукой при этом так сдавил Росильо¬
ну шею, что тот едва мог дышать.
— Я не позволю вам забрать моего мужа!
Придавленная к полу вторым альгвасилом женщина беспре¬
рывно брыкалась и кричала, царапая ногтями своего против¬
ника, пытавшегося утихомирить ее. И пока она предпринимала
ни к чему не приводившие усилия, в ее мозгу лихорадочно про¬
носились жуткие мысли, среди которых доминировала мысль
о том, какая ужасная участь, по-видимому, ожидает и ее мужа,
и ее саму. Она испытывала неимоверные страдания от того
унижения, которому подверглась, однако хуже всего для нее
было осознание того, какую тяжкую душевную травму может
получить ее дочь Беатрис, если она сейчас войдет и станет сви¬
детельницей творящегося здесь грубого насилия. Она почув¬
ствовала, как ей безжалостно заломили руки за спину — так
резко, что едва не вывихнули плечевой сустав. У нее ручьем
полились слезы, причем даже не столько от боли, сколько от
бессильной ярости, хотя боль постепенно вытесняла ярость.
Затем ей начали связывать толстой веревкой запястья, а еще
одной веревкой щиколотки, почти лишая ее возможности дви¬
гаться.
— Ну, теперь эта вонючка хорошо связана и больше не до¬
ставит нам хлопот.
Эти слова, произнесенные хриплоголосым альгвасилом, боль¬
но задели Росильона, но единственное, что он мог сейчас сде¬
лать, — это выразить робкий протест.
— Я прошу вашу милость, чтобы объектом ваших усердий
являлся только я и чтобы вы избавили от подобного унижения
мою жену, которая ничем не провинилась перед святой инкви¬
зицией.
— Мы с удовольствием так бы и поступили, если бы были
уверены, что она не станет создавать нам проблем, — ответил
иезуит. — Однако здравый смысл подсказывает нам, что нужно
попридержать ее еще некоторое время.
— Вы — грязные паршивые псы! — крикнула женщина и тут
же получила сильный удар по лицу, от которого потеряла со¬
знание.
В отличие от Росильона, охваченного отчаянием из-за невоз¬
можности противостоять подобному бесчинству, ни епископ
Перес Прадо, ни иезуит Кастро не испытывали каких-либо уг¬
рызений совести, наблюдая за насильственными действиями
своих подручных. Правда, не испытывали до тех пор, пока не за¬
метили девочку, которая, услышав шум происходившей здесь
возни, появилась из-за двери, ведущей в соседнее помещение.
Когда инквизитор встретился глазами с этой маленькой невин¬
ной девочкой, ему вдруг стало ее жаль, и он решил как можно
быстрее покончить со всем этим.
Он приказал освободить женщину от пут — тем более что
она все еще была без сознания — и как можно быстрее увести
обвиняемого. Один из альгвасилов уже начал освобождать жен¬
щину от веревок, помогая себе короткой шпагой, когда на него
со спины вдруг набросилась только что вошедшая девочка. Она
стала молотить своими кулачками по спине человека, который
связал ее мать и, похоже, намеревался насильно увести из дому
ее отца. Малышка, толком не понимая, что происходит, тем
не менее инстинктивно почувствовала нависшую над ней неве¬
домую грозную опасность и, напрягшись всем телом, бросилась
на этого человека. Навалившись на него со спины, она напра¬
вила свои усилия нате места, которые, как ей казалось, являлись
самыми уязвимыми, а именно на уши и шею, и стала лупить по
ним кулаками и царапать их. Раздавшиеся резкие окрики отца
так и не смогли удержать ее от этого бесполезного порыва, од¬
нако от этих окриков пришла в сознание мать, причем как раз
в тот момент, когда альгвасил, разозлившийся из-за назойливых
попыток девочки причинить ему вред, грубо отшвырнул ее,
в результате чего она упала на пол. То, что случилось дальше,
происходило под ошеломленными взглядами окружающих на-
столько быстро, что никто не успел произнести даже слова,
и единственным раздавшимся звуком был сдавленный крик
женщины, в сердце которой вонзился смертельный клинок,
оказавшийся между ней и альгвасилом как раз в тот момент,
когда она попыталась наброситься на своего мучителя. Она
невольно схватилась руками за холодную сталь шпаги и за руку
альгвасила, впившись взглядом в его глаза, а затем замертво
рухнула наземь.
Маленькая Беатрис неподвижно сидела на полу в некотором
отдалении, совершенно спокойно наблюдая за тем, как убийца
вытаскивает свое острое оружие из груди ее матери. Затем этот
человек с обескураженным видом вышел из комнаты вслед за
всеми остальными, не выказывавшими никакой жалости по
отношению к оставшейся без матери маленькой девочке.
Перекошенное от гнева лицо вошедшего в библиотеку епископа
Переса Прадо свидетельствовало о том, что в ходе только что
проведенного ареста не обошлось без эксцессов. Хозяев уже
и без того волновал вопрос, чем же был вызван раздававшийся
шум, а теперь, когда они увидели лицо епископа, им еще больше
захотелось узнать, что все-таки произошло во время ареста.
— При выполнении нашей святой миссии случилось непред¬
виденное несчастье! — Епископ рухнул в кресло с такой силой,
как будто ему на плечи давила Вселенная. — Поверьте мне, это
была всего лишь трагическая случайность! — Он начал тереть
себе глаза носовым платком, словно бы пытаясь избавиться от
ужасного видения. — Какое горе! — продолжал бормотать епис¬
коп, так и не сообщая ничего вразумительного.
— Несчастье. Трагическая случайность. Горе. Прошу вас рас¬
сказать нам, что же там все-таки произошло, — и побыстрее.
Маркиз сел рядом с иезуитом и похлопал его по спине, пы¬
таясь приободрить.
— Жена Росильона мертва, — наконец сказал епископ без
дальнейших проволочек.
— Юстина? — Первый министр испуганно поднес руки ко
рту. — Мертва? — Он с силой схватил епископа за плечи. — Не¬
медленно расскажите мне обо всем, что там произошло!
Иезуит стал так подробно и обстоятельно рассказывать о слу¬
чившемся, что маркиз и его гостья почувствовали себя очевид¬
цами кровавых событий, как будто все это происходило у них
перед глазами.
И малышка все это видела? — Мысли Фаустины были
заняты только тем ужасным несчастьем, которое обрушилось
на девочку. — А с кем осталась эта бедняжка?
Графиня де Бенавенте решительно поднялась, чтобы отпра¬
виться на поиски девочки. Дон Сенон, однако, убедил ее подо¬
ждать, пока он не проводит главного инквизитора, который
горел желанием побыстрее покинуть этот дом, объясняя свою
поспешность необходимостью срочно доставить обвиняемо¬
го в тюрьму, хотя на самом деле ему просто не терпелось уйти
подальше от места совершенного преступления.
Графиня прождала в библиотеке несколько минут. Маркиз
вскоре вернулся, и они вдвоем направились в жилище его — те¬
перь уже бывшего — камердинера.
По дороге маркизу пришлось успокаивать переполошивших¬
ся слуг, выходивших из своих комнат ему навстречу. Некоторые
из них были просто обеспокоены, а другие — не на шутку на¬
пуганы раздававшимися здесь криками, да и самим появлением
в коридоре инквизиторов. Никто из слуг не решался войти в жи¬
лище Росильона — то ли из осторожности, то ли из-за страха,
то ли в силу и того и другого. Они просто стояли перед дверью,
прислушиваясь к тому, что происходит внутри. Маркиз прика¬
зал вернуться в свои комнаты всем, кроме мажордома, которо¬
го он попросил помочь ему разобраться с последствиями про¬
исшедшего несчастного случая.
Открыв дверь и войдя внутрь, они оставили за своими спи¬
нами обычную, нормальную жизнь и попали в удушливую
атмосферу помещения, наполненного ужасом смерти.
Смерть нарисовала здесь жуткую картину, персонажи кото¬
рой замерли в пространстве и во времени, словно бы их и вправ¬
ду запечатлели на неком воображаемом холсте.
Безжизненное тело женщины распростерлось на ложе из ее
собственной крови, в ее открытых глазах словно бы застыли
изумление и отчаяние, а из груди у нее все еще вытекала струй¬
ка густеющей крови. В комнате стоял тошнотворный сладкова¬
тый запах.
В самом центре этой картины находилась неподвижная дет¬
ская фигурка. Девочка казалась поразительно спокойной и,
находясь рядом со своей матерью, была словно бы соединена
с ней невидимыми узами — она не могла оторвать взгляда от
лица матери. Во взгляде девочки не было абсолютно никакого
выражения, ее мысли словно бы спрятались в холодной глуби¬
не ее черных глаз.
Трое взрослых, оказавшихся свидетелями этой жуткой сцены,
какое-то время не могли прийти в себя.
Чувствуя сухость во рту и спазмы в горле, графиня подбежа¬
ла к девочке и, обхватив ее руками, подняла с пола, стараясь
оторвать взгляд малышки от ее мертвой матери. Девочка, отча¬
янно сопротивляясь и царапая графине руки, сумела вырваться
и бросилась к матери, причем так стремительно, что никто из
присутствующих не успел ей помешать. Она обхватила мать
руками за шею и изо всех сил прижалась к ней. Графиня попы¬
талась оторвать ее от трупа, помогая себе нежными словами
и ласками. Оба мужчины растерянно наблюдали за усилиями
графини, толком не зная, что им следует делать и чем они могли
бы ей помочь. Уже одного вида последствий происшедшей в этой
комнате кровавой развязки хватило, чтобы привести их в пол¬
ное замешательство. Теперь они просто стояли и смотрели, как
девочка настойчиво старалась покрепче прижаться к своей
матери, а графиня не менее усердно пыталась оттащить ребен¬
ка от трупа и как они обе в ходе этой борьбы все больше и боль¬
ше вымазывали в растекшейся по полу крови свои руки, волосы
и одежду. Наконец дон Сенон решился помочь Фаустине отта¬
щить девочку от трупа. Затем графиня, подняв девочку на руки
и заливаясь слезами, поспешно выбежала из комнаты, унося
ребенка подальше от этой ужасной сцены.
Через несколько минут, когда маркиз уже спускался по лес¬
тнице на нижний этаж, в его душе все больше нарастал гнев на
проявившего трусость и лицемерие инквизитора, как и — при¬
чем даже в большей степени — на главу иезуитов, который даже
не соизволил зайти к маркизу после происшедшей трагедии.
Еще не дойдя до библиотеки, маркиз принял решение поста¬
вить короля в известность о гнусном поведении обоих церков¬
ников, чтобы король уже сам решил, следует ли их тем или иным
способом наказать.
Графиня с нежностью гладила темные волосы Беатрис, шеп¬
ча ей ласковые слова, которые, казалось, обволакивали девочку,
словно успокаивающий бальзам. Девочка крепко прижималась
к ней, пряча в ее платье от всего мира свое личико, словно бы
стараясь укрыться в теплой и безопасной норке.
Маркиз, пораженный этой умилительной сценой, подошел
к графине.
— Похоже, она уже привыкла к вашим рукам, Фаустина.
— Рукам, залитым кровью. — В ее взгляде отразилась ост¬
рая боль. — Я чувствую себя виновной в этом несчастье и по¬
этому. ..
Девочка, услышав эти слова, мысленно поклялась, что никог¬
да их не забудет.
— Даже и не думайте взваливать на себя вину, — прервал
графиню маркиз. — Мы с вами прекрасно знаем, кто совершил
это преступление, и могу вас заверить, что они должным обра¬
зом поплатятся за это.
— Позвольте у вас спросить, знаете ли вы, сколько может
продлиться следствие по делу ее отца и есть ли у нее какие-ни¬
будь родственники, которые могут захотеть взять ее под свою
опеку?
На второй вопрос маркиз смог ответить сразу же, потому что
он уже навел справки у мажордома. У девочки не было других
родственников, и поэтому вряд ли кто-нибудь мог потребовать
назначить его ее опекуном. Что же касается ее отца, то маркиз
рассказал графине о существующем порядке ведения следствия,
распространяющемся на любого обвиняемого.
Он стал объяснять ей, что многое будет зависеть от желания
обвиняемого признать свою вину. Если он сделает это сразу, то
сможет выйти на свободу уже через три или четыре месяца.
Если же он будет все отрицать, то необходимые формальности
по вызову свидетелей, их допросу и выслушиванию возражений
обвиняемого могут весьма затянуть процесс. Если в ходе след¬
ствия его вина будет доказана, то в качестве наказания его от¬
правят на галеры как минимум на пять лет.
— В общем, получается, что, прежде чем он снова увидит
свою дочь, в самом худшем случае может пройти где-то лет семь,
а в самом лучшем — около четырех месяцев, — сказала графи¬
ня маркизу, который уже начал догадываться о ее намерениях.
— Поймите меня правильно, я просто обязана что-то для нее
сделать, потому как свалившееся на нее несчастье — на моей
совести. Прошу вас позволить мне забрать ее к себе домой на все
то время, пока — долго ли, коротко ли — будет отсутствовать ее
отец. Вы знаете, что я смогу окружить ее и заботой, и лаской.
— Лично я не вижу более подходящего решения, чем то,
которое вы предлагаете. Я разрешаю вам взять малышку под
временную опеку — если, конечно, вы будете позволять мне ее
частенько навещать.
Сенон понимал, что Фаустине хочется побыстрее уехать из
его резиденции, пусть даже она и обрадовалась принятому им
решению, а потому он позвал слугу и отправил его подготовить
все необходимое для отъезда графини.
Возможно, это было лишь плодом его воображения или ре¬
зультатом недавнего сильного нервного напряжения, однако,
стоя у подножки кареты и прощаясь с увозившей девочку гра¬
финей, де ла Энсенада уловил в последнем брошенном на него
девочкой по-детски откровенном взгляде выражение такой
ненависти и такого гнева, что ему показалось, будто эти глаза
выносили ему в тот момент смертный приговор.