Мадрид. 1751 год
28 июля
Алькальд королевского двора Хоакин Тревелес был по¬
давлен: сегодня ему предстоял трудный разговор с дву¬
мя самыми влиятельными людьми в правительстве
короля Фердинанда VI — ведающим финансами, обороной,
флотом и управляющим владениями в Вест-Индии, а также
занимающим должность первого министра доном Сеноном
де Сомодевильей и государственным секретарем доном Хосе
де Карвахалем-и-Ланкастером.
Еще толком не рассвело, а алькальд уже прибыл в своем эки¬
паже к воротам главного внутреннего дворика королевского
дворца, откуда два охранявших дворец стражника проводили
его к кабинетам, в которых работали министры.
Подавленность алькальда была вызвана, конечно же, не стра¬
хом перед столь высокопоставленными особами, потому что он
довольно часто общался по делам службы с этими двумя ми¬
нистрами, а темой предстоящего разговора, который наверняка
будет посвящен трагическим событиям, происшедшим во двор¬
це герцога де Уэскара менее двух суток назад.
Находившиеся позади рабочего стола огромное знамя с крес¬
том святого Андреса и портрет короля Фердинанда VI были
практически единственными украшениями кабинета маркиза
де ла Энсенады. Вдоль стен этого помещения стояли изготов¬
ленные из дуба этажерки, заполненные книгами. Исключение
составляла одна стена, на которой висела огромная картина,
изображающая морское сражение.
Даже не имея понятия о наклонностях маркиза, любой вошед¬
ший сюда человек, взглянув на эту картину, на стоящий в углу
старый штурвал и на занимающие часть стола два красивых
макета испанских кораблей, невольно подумал бы, что море иг¬
рает в жизни маркиза значительную роль. И он оказался бы прав,
ибо из всех обязанностей маркиза по управлению государством
больше всего удовлетворения ему доставляли, несомненно, те,
которые имели отношение к воєнно морскому флоту.
Тревелес в ожидании министров сел в одно из кресел и по¬
спешно перебрал в уме все, что произошло за последние непол¬
ные сутки, чтобы суметь при необходимости быстро доложить
о самом важном.
Последние двое суток он почти не спал. Всю ночь после тра¬
гических событий во дворце Монклоа он бодрствовал, руково¬
дя своими людьми, обследовавшими дворец, а следующую ночь —
которая только-только закончилась — ему пришлось утешать
Марию Эмилию, убитую горем из-за трагической смерти при¬
емного сына.
Хотя Тревелес уже привык сталкиваться с наихудшими про¬
явлениями человеческой сущности — то есть с подлостью, ни¬
зостью, бессмысленной жестокостью и всеми прочими порока¬
ми, — он снова и снова терзался мыслью, что же побуждало
одного человека отнять жизнь у другого, ни в чем не повинного,
особенно если этот другой был таким юным, как Браулио.
В силу своей профессии Тревелесу приходилось расследовать
различные гнусные преступления, свидетельствовавшие о той
степени деградации, до которой может дойти человеческое суще¬
ство, и всегда спрашивал себя, что же толкало людей на совершение
подобных поступков. Иногда он задумывался вот над чем; раз уж
человек появился в этом мире как часть божественного творения
и, более того, является его венцом, то как же можно объяснить,
что в этом самом венце творения может таиться столько зла?
Четыре взрыва во дворце Монклоа унесли двенадцать жизней,
а еще многие люди получили ранения.
Злой рок сам выбрал жертвы, невзирая ни на социальный
статус, ни на имущественное положение, ни на пол. Кроме юно¬
го Браулио от взрывов погибли три женщины благородного про¬
исхождения. Две из них были среднего возраста и одна совсем
юная — ей едва исполнилось восемнадцать лет. Погибли также два
священнослужителя, четверо стражников и два музыканта, ко¬
торые были «виноваты» лишь в том, что развлекали своей игрой
участников празднества, обещавшего стать самым значительным
событием в жизни светского общества за весь этот год.
Положение самого Тревелеся теперь пошатнулось. Являясь
главным должностным лицом при королевском дворе, ответ¬
ственным за расследование уголовных преступлений, а также
судьей, выносящим приговоры по делам, связанным с убийства¬
ми, он, не успев еще разобраться с убийством иезуита Кастро,
столкнулся с еще более тяжким преступлением, поставившим
под угрозу безопасность короля и королевы.
Тревелес понимал, что расследование данного преступления
будет не просто очередным уголовным делом в его обширной
профессиональной практике, а тяжким испытанием его компе¬
тентности, которое ему необходимо было с успехом выдержать,
если он хотел сохранить свою профессиональную репутацию.
— Садитесь. Не утруждайте себя соблюдением правил эти¬
кета: мы с вами уже давно друг друга знаем.
Стремительно вошедший в кабинет и произнесший эти слова
Сенон де Сомодевилья сел в кресло напротив Тревелеса. Появив¬
шийся вслед за де Сомодевильей дон Хосе де Карвахаль, который
отвечал в правительстве за внешнюю политику, с мрачным видом
поприветствовал Тревелеса и сел рядом со своим коллегой.
— Король — да хранит его Господь! — только что выразил
нам свое желание как можно быстрее узнать, кто мог стоять за
этим жутким зверством, а также дал понять, что он и слышать
ничего не захочет о том, что расследование данного преступле¬
ния затягивается из-за недостатка человеческих и материальных
ресурсов, — начал де Карвахаль. — Король знает об этой нашей
встрече и хочет, чтобы каждый день, начиная с сегодняшнего,
один из нас сообщал ему о том, как идет расследование. Поэто-
му мы будем ежедневно встречаться в это же самое время до тех
пор, пока данное дело не будет закрыто.
— Я начну с уточнения количества погибших. После кончины
сегодня утром графини де Рибо оно составляет двенадцать чело¬
век. Еще пятеро пострадавших находятся в тяжелом — если
не сказать критическом — состоянии. Все остальные раненые
постепенно поправляются. — Тревелес сглотнул слюну, пытаясь
избавиться от першения в горле. — Огромное количество вовле¬
ченных в это событие людей — как гостей, так и обслуживающего
персонала — делает данное расследование самым трудным из всех,
которые я когда-либо проводил. Мы сразу же занялись изучени¬
ем характера взрывов и лишь затем полностью переключим вни¬
мание на вероятных виновников этого преступления, потому что
первое может дать нам подсказки относительно второго.
Тревелес развернул лист бумаги, на котором был нарисован
план дворца и обозначены места, где произошли взрывы.
— По состоянию на настоящий момент, —■ продолжал Тре¬
велес, — мы полагаем, что использовались два типа взрывчато¬
го вещества. Первый взрыв, — он указал пальцем на плане на
поврежденную стену центрального зала, — был осуществлен
при помощи примерно пяти килограммов пороха. Судя по не¬
которым находкам, преступники поместили заряд пороха в де¬
ревянный бочонок и использовали для его подрыва довольно
короткий фитиль, чтобы снизить вероятность его обнаружения
до взрыва. Они положили этот бочонок с внутренней стороны
прочной и низкой ограды сада в непосредственной близости от
стены здания, чтобы взрывная волна ударила именно в эту
стену, причинив наибольшие разрушения. Эта подробность
наводит нас на мысль о том, что мы имеем дело отнюдь не с ди¬
летантами. Однако мне до сих пор непонятно, как они могли
остаться незамеченными при наличии такого большого числа
стражников, охранявших дворец. — После этих слов де Карва-
халь неодобрительно покачал головой. — Что касается трех
остальных взрывов, которые произошли возле выхода из двор¬
ца, то для них использовались три заряда пороха, и преступни¬
ки тоже умудрились остаться незамеченными, но на этот раз
уже благодаря сильному замешательству, охватившему страж¬
ников после первого взрыва.
— Замечательную защиту обеспечивают королю его страж¬
ники! Из сказанного вами следует, что все кому не лень могут
подойти к месту, где находится король, с пятью килограммами
пороха и никто их даже не остановит. Все это очень любопытно,
а точнее сказать — настораживает…
Маркиз де ла Энсенада нахмурился: реплика де Карвахаля
касалась непосредственно его, поскольку именно он отвечал за
состояние вооруженных сил и за охрану королевской се.мьи.
Тревелес поспешил прийти к нему на помощь.
— Никто не может отрицать того факта, что наша система
безопасности дала сбой, однако справедливости ради следует
заметить, что никогда прежде мы еще не сталкивались с угро¬
зами такого характера и масштаба. В тот трагический вечер,
если не считать гостей, которых мы по очевидным причинам
исключаем из числа вероятных виновников этого преступления,
в непосредственной близости от дворца находилось около че¬
тырехсот человек, я имею в виду кучеров и слуг, всевозможных
помощников аристократов, членов правительства, церковных
иерархов и иностранных дипломатов.
— Алькальд Тревелес, я согласен с вами в том, что гости
не могли быть непосредственными исполнителями этого пре¬
ступления, а вот насчет их причастности к нему — в той или
иной степени — надо еще подумать. В данный момент мы не мо¬
жем не принимать во внимание все возможные версии, в том
числе и попытку совершения государственного переворота.
В случае успеха это был бы серьезный удар по испанской мо¬
нархии и по правительству нашей страны. Нам не следует за¬
бывать, что у обоих этих институтов власти есть враги в других
странах, имеющие вполне определенные интересы. Есть у них
и враги внутренние, хотя я сейчас и не буду их называть. А еще
я хочу напомнить о заклятых врагах династии Бурбонов, пле¬
тущих против них заговоры с тех самых пор, как они в начале
этого столетия пришли к власти. — Маркиз с обеспокоенным
видом посмотрел на свои карманные часы. — А теперь давайте
поговорим более конкретно, потому что время бежит очень
быстро, у нас уже есть подозреваемые?
— Кроме списка гостей мы сейчас составляем список всего
обслуживающего персонала —- тех, кто находился в тот вечер
внутри и возле дворца. Вчера начались первые допросы, резуль¬
таты которых я намерен анализировать в конце каждого дня.
Учитывая большой объем работы, я решил с целью экономии
времени привлечь к проведению допросов всех своих подчи¬
ненных, чтобы закончить первую серию допросов в течение
четырех, самое большее — пяти дней.
Де Карвахаль похвалил Тревелеса за скорость, с которой тот
работал.
— Не отказываясь от прочих направлений расследования, —
продолжал Тревелес, — мы в данный момент сконцентрирова¬
лись на версии, показавшейся нам наиболее вероятной. Мы
усиленно ищем двух трактирщиков, которые, как нам стало
известно, подъехали в тот вечер к дворцу, чтобы торговать
вином и едой. Как это ни абсурдно, никто не может объяснить,
каким образом они сумели подъехать прямо к дворцу, если
королевская охрана установила жесткий контроль над всей
прилегающей территорией, к тому же никто не давал этим дво¬
им разрешения подъехать так близко. Мы также допрашиваем
рядовых стражников, охранявших подступы к дворцу, чтобы
выяснить, не пропустил ли самовольно этих трактирщиков кто-
нибудь из них.
— В Мадриде полно трактирщиков, — перебил Тревелеса
де Карвахаль, не обративший внимания на слова о возможной
оплошности королевской гвардии. — Надеюсь, у вас имеется
описание внешности этих двоих?
— В тот вечер двое трактирщиков являлись одним из центров
всеобщего внимания, и поэтому составить их описание со слов
многочисленных очевидцев не составило большого труда. Кста¬
ти, бочонок с порохом достаточно легко замаскировать среди
бочек с вином, и именно поэтому наши подозрения пали в пер¬
вую очередь на этих двоих. Как только у меня появится более
точная информация, я вам немедленно сообщу.
— в течение вот уже нескольких дней у меня из головы не вы¬
ходит убийство Кастро. Вам не кажется, что эта два преступления
могли совершить одни и те же люди? — спросил де ла Энсенада.
Его подозрения не имели под собой каких-либо оснований —
просто из-за временной близости этих двух событий у него
возникли подобные соображения.
— я не исключаю такой возможности, — ответил Тревелес,
с тревогой вспомнив о том, что не получил еще никаких резуль¬
татов в расследовании первого преступления, — однако вынуж¬
ден признать, что пока не могу дать вам конкретный ответ.
— Вы можете сообщить нам что-нибудь еще? — спросил
де ла Энсенада, которому уже не терпелось заняться другими
неотложными делами.
— Нет, это пока все, — с некоторым облегчением (жазал Тре¬
велес.
— Тогда приходите сюда завтра в это же самое время. —
Де ла Энсенада поднялся со своего кресла, — Если у вас появит¬
ся какая-либо важная информация, немедленно сообщите нам.
Для нас это дело имеет наиважнейшее значение.
Камера секретной тюрьмы инквизиции, в которой находился
обвиняемый Уилмор, была насквозь пропитана нездоровой
сыростью, исходившей от всех ее четырех влажных стен. Анг¬
личанин, натянув до предела цепи, сковывавшие его руки и ноги,
расположился в единственном в камере углу, куда через необы¬
чайно грязное стекло маленького окошка проникал тусклый
свет. Глядя на этот свет и вспоминая, сколько раз ночь и день
сменяли друг друга, он подсчитал, что сидит в этой камере уже
неделю. Да, прошла целая неделя с того дня, когда его подвергли
ужасным пыткам. Часть воды, которую ему давали для питья,
он использовал для промывания ран, что позволило ему не до¬
пустить нагноения ран на запястьях и щиколопсах, образовав¬
шихся там в результате пыток.
Находясь в заточении, он не имел ни малейшего представления
о том, что происходило за пределами стен камеры, однако при
этом нисколько не сомневался в тех двоих масонах, которым он
дал поручения. Он знал: они наверняка уже начали их выполнять.
Единственными, с кем он общался в течение последних беско¬
нечно долгих семи дней, были тюремные надзиратели. Впрочем,
также появлялся — хотя и гораздо реже, чем надзиратели, — его
адвокат, который не столько защищал его интересы, сколько
пытался убедить его во всем сознаться — совсем как инквизитор,
разве что не использовал пытки.
Этим утром Уилмор проснулся от острой боли: его укусила
голодная крыса, привлеченная сладким запахом крови, сочив¬
шейся из его ран. Впрочем, это было даже удачей, потому что
ему вскоре удалось поймать и убить эту крысу, используя одну
из своих цепей в качестве аркана, и он без тени сомнения начал
ее есть, с удовольствием утоляя мучающий его голод.
Именно за поеданием крысы его и застал епископ Перес Пра¬
до, неожиданно вошедший в камеру. От этой сцены у епископа
начался внезапный и неудержимый приступ тошноты, в резуль¬
тате чего он залил рвотными массами весь противоположный
по отношению к англичанину угол камеры,
— Быть может, ваше преподобие хочет поучаствовать в этом
вкуснейшем завтраке? — Уилмор протянул епископу остатки
уже наполовину съеденной крысы, с улыбкой взирая на выра¬
жение отвращения на побледневшем лице церковника. — Смею
вас заверить, что это — единственное настоящее мясо из всех
блюд, которые мне подают в вашем благотворительном учреж¬
дении. — Уилмор решил хотя бы таким способом отомстить за
свои страдания.
— Не пытайтесь испытывать мое терпение, ибо его вряд ли
можно отнести к числу моих достоинств, и выкиньте эту гадость,
пока я не применил к вам более действенные средства убеждения.
Англичанин положил крысу на пол у себя за спиной, чтобы
доесть ее, когда снова останется один.
— Поскольку мы до сего момента так и не смогли добиться
от вас никаких показаний, я хочу сообщить о решениях, которые
были приняты относительно вашего ближайшего будущего.
Епископ сел на стул, который принес с собой, и затем про¬
должил:
— у меня к вам два предложения, и, поверьте, других пред¬
ложений не будет. Сейчас вам предстоит выбрать, какое из этих
предложений, с вашей точки зрения, в большей степени соот¬
ветствует вашим интересам или же ~ скажем так — в меньшей
степени угрожает вашему физическому состоянию. Впрочем,
мне абсолютно все равно, какая формулировка для вас пред¬
почтительнее.
Первое из предложений епископа заключалось в том, что >^лмор
должен выдать всего лишь троих масонов, играющих более или
менее важную роль в тайном обществе. Если он это сделает — при¬
чем ничего больше от него требовать уже не будут, — инквизиция
в тот же день выпустит его на свободу Второе предложение так¬
же сулило ему освобождение, но уже совсем другого рода, а имен¬
но освобождение его души от бренного тела: его ждала незамед¬
лительная смерть, она положила бы конец его бессмысленным
страданиям, причем перед смертью ему предоставлялась возмож¬
ность исповедаться в грехах, чтобы освободить душу от скверны,
которой испоганили ее еретические воззрения Уилмора.
— Как видите, предложения эти — простые и конкретные. ~
Епископ встал со стула и подошел к Уилмору, не скрывая отвра¬
щения, которое вызывал у него запах, исходивший от узни¬
ка. — Либо вы выдаете нам троих масонов — причем никто,
кроме нас, об этом никогда не узнает, а стало быть, это никак
не повлияет на ваше будущее и вы сможете спокойно выйти на
свободу в тот же день, — либо вас ждет смерть. Ну, так что же
вы выбираете?
— Прежде чем вам ответить, я невольно задаюсь вопросом,
с какой стати вы вдруг так заторопились, если до этого целую
неделю здесь не появлялись? — Уилмор заподозрил, что какое-то
событие, по всей видимости, вызвало необходимость в срочном
порядке добиться от него хоть каких-то показаний. — Не произо¬
шло ли что-нибудь ужасное, что заставило вас прийти ко мне?
— Благодаря вашему вопросу мне многое становится понятным.
— Что вы имеете в виду?
— Да то, что является для меня даже не предположением, —
я в этом уже уверен. Речь идет о вашей причастности к проис-
шедшим позавчера вечером взрывам, которые повлекли за собой
человеческие жертвы. Возможно, вы причастны к ним лишь
косвенно — например вами ранее были отданы распоряже¬
ния. — Епископ неожиданно схватил Уилмора за горло и без¬
жалостно сдавил его. — Требую вашего ответа прямо сейчас!
Только в этом случае вы сможете выйти на свободу!
— Ах вот оно что… Взрывы и человеческие жертвы, я понятия
не имею, о чем вы говорите, и тем более не знаю, кто к этим взры¬
вам причастен, однако сразу могу сказать, что если к ним приложил
руку кто-то из моих братьев, то можете быть уверены, что я ни¬
когда их не выдам, каким бы пыткам вы меня ни подвергли.
Уилмор осознавал, что этими словами только что подписал
себе смертный приговор. Однако, как будто этих слов ему по¬
казалось мало — а может просто чтобы дать волю своей лютой
ненависти к иезуиту, — он, воспользовавшись близостью епис¬
копа, швырнул ему прямо в лицо остатки наполовину съеденной
крысы.
Перес Прадо в ярости дал Уилмору пощечину и, выходя из
камеры, сказал англичанину, что теперь уже прощается с ним
навсегда. Стремительно шагая по коридорам к выходу из тюрь¬
мы и вытирая испачканную мерзкой жижей щеку, он принял
окончательное решение и теперь собирался приказать надзира¬
телям, чтобы этому узнику больше не давали ни еды, ни пи¬
тья, — и пусть он подохнет.
Во всем Мадриде теперь только и говорили о взрывах, проис¬
шедших во дворце герцога де Уэскара, Переходя из уст в уста,
слухи постепенно обрастали все новыми жуткими подробно¬
стями и небылицами. Дошло до того, что некоторые женщины,
приходившие утром за покупками на рынок, утверждали, что
и сама королева получила ранение, а погибло, судя по всему,
более пятидесяти участников бала.
Одна из этих женщин — очевидно самая большая шутница — го¬
ворила, посмеиваясь, что певец Фаринелли — Д Са51га1о ‘ — не по-
Са51га1о (итал.) — кастрат-певец, сопранист.
страдал только потому, что осколок угодил ему как раз в то место,
где у него уже давным-давно ничего нет.
Для простых мадридцев, далеких от роскоши и излишеств, при¬
вычных для представителей благородного сословия, повседневная
жизнь была полна совсем других, однако не менее серьезных про¬
блем — например недавний резкий рост цен на зерно, повлекший
за собой повышение стоимости и других основных продоволь¬
ственных товаров. Политические и прочие события в среде зна¬
ти, где главными действующими лицами являлись деятели, о ко¬
торых простые люди мало что знали и которых они чаще всего
презирали за их чванство и расточительность, были так далеки
от повседневных нужд простолюдинов, что становились темой
всеобщих разговоров только тогда, когда случалось что-то дра¬
матическое, вносившее некоторое разнообразие в монотонную
жизнь горожан, как, например, в данном случае.
Народ Испании в большинстве своем крайне отрицательно
относился к существующим в стране порядкам, к несправедли¬
вому распределению общественных богатств, обнищанию на¬
селения. Например, в Мадриде, если не учитывать имущества
короля, почти треть всех зданий принадлежала Церкви, еще
одна треть — немногочисленной аристократии, а все остальное
поделили между собой недавно разбогатевшие буржуа, в основ¬
ном крупные коммерсанты. В такой ситуации простому люду
только и оставалось, что ютиться в убогих жилищах и зараба¬
тывать на хлеб насущный, занимаясь уборкой и охраной рос¬
кошных особняков мадридских богатеев.
Поскольку подобная ситуация вызывала все больше недо¬
вольства у обделенных слоев населения Мадрида, на рынках по
поводу происшедших взрывов не так уж редко можно было
услышать фразы вроде «да им не помешает немного помучить¬
ся» из уст мелкого лавочника или же увидеть, как хохочет какая-
нибудь булочница над шуткой о том, что теперь возрастут цены
на пудру, потому что дворянам нужно срочно заново отбеливать
свои парики, закоптившиеся от дыма во время взрывов.
Подобное отношение к происшедшим трагическим событиям
отнюдь не свидетельствовало о черствости людей и безразличии
к чужому горю — этого, конечно же, никто не мог пожелать дру¬
гому. Просто таким образом в безобидной форме выражалось
недовольство теми привилегиями, которые в течение уже многих
лет постепенно присваивал себе правящий класс, обделяя при
этом народные массы.
— Нам бы их проблемы! — говорила на рынке одна женщи¬
на другой. — Я слышала, что один лишь герцог де ла Инфантадо
владеет в Мадриде двенадцатью большими дворцами и особня¬
ками, а еще в его огромных имениях по всей Испании насчиты¬
вается более тридцати шести тысяч овец.
— Да что ты мне рассказываешь, — подхватывала ее собе¬
седница, которой тоже не терпелось излить душу, — когда я сама
из Андалусии и знаю, что у герцогов де Мединасели, де Альба
и де Осуна там больше восьмисот тысяч фанег * земли. — Эта
женщина была не такой осторожной, как первая, и ее громкий
голос раздавался на весь рынок. — Лишь на малую долю этого
богатства могли бы прожить сотни семей — те, которые рабо¬
тают в поле и затем продают то, что вырастили. Так что, как
видишь, одним все, а другим — ничего.
Два человека с внешностью иностранцев, стоя неподалеку от этих
женщин, внимательно слушали их разговор. Они несколько по¬
следних дней просидели в одном доме, даже носа не высовывая
на улицу, однако их запасы еды в конце концов закончились,
и они, выйдя этим утром на рынок за покупками, прислушивались
к разговорам по поводу недавних взрывов.
Эти двое купили столько продуктов, чтобы можно было еще
несколько дней никуда не выходить, и затем отправились в свое
убежище, обсуждая по дороге полученные в ходе этой вылаз¬
ки впечатления.
— Когда мы выполним все поручения Уилмора, что тогда,
по-твоему, произойдет?
— Я могу только предполагать, однако мне кажется, что про¬
изойдет именно то, о чем мы столько раз говорили на собрани-
Фанега — мера земли, равна 64,5 акра.
ях нашей ложи и что является главной задачей нашего брат¬
ства, — революция, которая установит в прогнившем обществе
новые порядки, я думаю, что наши самые влиятельные братья
скрытно уже работают над подбором как можно большего чис¬
ла подходящих людей, чтобы поставить их на самые важные
посты, когда придет время разрушить нынешнюю систему. Тог¬
да именно наше славное масонское общество возглавит тех, кто
будет устанавливать новый порядок, основанный на тех прин¬
ципах и законах, которыми мы сейчас руководствуемся.
— Если это произойдет, то, учитывая важность данных нам
поручений, мы с тобой будем играть при новом порядке клю¬
чевые роли.
— я уверен, что именно так и будет. Однако сейчас поднялась
такая суматоха, что нам нужно будет выждать некоторое время,
прежде чем снова начать действовать. А пока что хорошо бы
нанести визит послу Кину и спросить его, не знает ли он, по
чьему доносу был арестован наш Великий магистр Уилмор.
— Да, неплохо бы к нему сходить. И кто бы ни был этот до¬
носчик, он поплатится за свой поступок, потому что из-за это¬
го утратил право на жизнь.
Услышав это заявление, второй масон вернулся к их недав¬
нему разговору о странном плане, который его товарищ пред¬
ложил ему еще несколько дней назад, а он не хотел быть к нему
причастным.
— Я так и не понял, чего ты хочешь добиться этой заверша¬
ющей церемонией, которую намереваешься провести, когда мы
выполним все данные нам поручения. Насколько я помню, среди
наших ритуалов нет ничего подобного. — Увидев, что его собе¬
седник собирается ему что-то возразить, он поспешно добавил; —
Я хочу, чтобы ты З1{ал:.я не желаю в этом участвовать.
— А придется! Судьба связала нас одной веревочкой, и ты
не сможешь отказаться от завершающей церемонии, которую
я предлагаю провести. Это будет своего рода ужин с почетным
гостем — моим Господином. Именно ему мы посвятим свою
месть, и, можешь мне поверить, ты будешь рядом со мной — хо¬
чешь ли ты этого или нет.
— Уилмор не давал нам такого поручения.
— Я знаю. Это моя собственная затея.
Отец Раваго решил не принимать этим утром никаких посети¬
телей, поскольку то недолгое время, которое оставалось между
утренней мессой — с участием короля и королевы — и полуднем,
он хотел использовать для чтения многочисленных писем и до¬
кументов, ежедневно попадавших к нему на стол.
Этим утром — как и в любой другой вторник — он испове¬
довал королеву- Из всех его занятий именно это, как он сам себе
мысленно признавался, приносило ему больше всего удовлет¬
ворения. «Да и как же может быть иначе, — подумал он, вер¬
нувшись к себе в кабинет, — если благодаря этим исповедям
я при монаршем дворе единственный человек, который знает
о сокровенных мыслях, душевных страданиях и тайных жела¬
ниях королевы?» Через решетчатое окошко исповедальни ко¬
ролева, забыв о монаршем статусе, открывала священнику свое
сердце, как самая обычная женщина.