— Хорошо. Начну с того, что введу вас в курс дела относитель¬
но роли де Вальмохады. Лет шесть назад он получил от маркиза
де л а Энсенады поручение внедриться в близкие к масонам круги,
чтобы затем попросить принять ейо в одну из масонских лож —
а именно в мадридскую, ~ чтобы впоследствии можно было
получить подробную информацию об их деятельности и их целях.
Нас еще тогда начало беспокоить то, что масоны проникли в на¬
иболее влиятельную часть высшего мадридского общества, а по¬
тому де Сомодевилья и я решили, что настало время внимательно
присмотреться к этому тайному обществу и попытаться выяснить,
каковы его истинные цели. Нам пришло в голову, что лучше всего
было бы внедрить в ряды масонов кого-нибудь из наших людей,
и оказалось, что для этой цели у нас есть вполне подходящий
человек — граф де Вальмохада. Благодаря высокой должности
в армии он должен был заинтересовать масонов, потому что, как
мы уже знали, они всячески старались привлечь в свои ряды
наиболее влиятельных представителей власти. В общем, приман¬
ка сработала. Графа посвятили в первую масонскую степень —
ученика — в ложе «Три цветка лилии». Это стало нашим первым
успехом, однако, к сожалению, на этом все и закончилось. — Ра¬
ваго открыл папку, положенную им на стол. — Здесь находится
подробный отчет, в котором описана странная церемония по¬
священия графа в масоны, а также имеются некоторые сведения
относительно их символики и различных ритуалов. Нам также
удалось узнать имена членов кое-кого из общества масонов —
в том числе и вступивших в него влиятельных людей. Однако
чего-то большего мы достичь не успели, потому что вскоре это
общество было запрещено известным вам королевским указом,
собрания масонов — которые они называют заседаниями — уже
больше не проводились и больше у нас не было возможности
использовать де Вальмохаду в качестве соглядатая. Наша ошибка
заключалась в том, что мы слишком поздно внедрили в ряды
масонов своего человека. Пытаться задержать выход королевского
указа о запрещении масонства мы, конечно же, не стали.
— В общем, вся эта затея с внедрением в масонское общество
де Вальмохады мало что дала.- — Тревелес не мог упустить воз¬
можности уколоть Раваго.
— Не пьггайтесь иронизировать — этим вы все равно ниче¬
го не добьетесь. Я, между прочим, могу помочь вам в вашем
расследовании, если вы захотите принять мою помощь.
Хоакин молча посмотрел на своего собеседника. Хотя Раваго
был одним из тех немногочисленных людей, которые могли
вывести тревелеса из себя, алькальд подумал, что Раваго в этом
случае, пожалуй, прав.
— Хорошо. Я начну с кое-каких подробностей, относящихся
к этому преступлению. Затем, если не возражаете, мы могли бы
проанализировать, какие предположения можно сделать, исхо¬
дя из этих деталей, относительно того, кто мог бы стоять за этим
преступлением,
— Вот так-то лучше! *— Раваго удовлетворенно хлопнул ла¬
донью по столу.
Хоакин рассказал ему обо всем, что он обнаружил на месте
преступления, и о жутких подробностях этого зверства — в част¬
ности о том, что герцога распяли на балконе и что в его животе
вырезали огромное отверстие в виде треугольника. Затем аль¬
кальд, стараясь не хвалить самого себя, рассказал о своей догад¬
ке относительно отрезания части половых органов герцога, од¬
нако пока не стал излагать свои соображения на этот счет.
— Таким образом, мы снова наталкиваемся на треугольник,
который уже видели на трупе Кастро, а также снова удален один
из органов, — Раваго замолчал и несколько секунд о чем-то
напряженно думал. — Благодаря усилиям де Вальмохады нам
известно, что масоны почитают Единого Бога, являющегося
первичным по отношению ко всем остальным богам. Они на¬
зывают этого бога «Великий Архитектор Вселенной» или же
«Великий Строитель Вселенной» ~ сокращенно «В. С. В.» —
и изображают его в виде треугольника. Из рассказов графа мы
знаем, что у общества масонов есть свое учение, которое пре¬
подносится новообращенным в виде символов или посредством
аллегорий — которых, по-видимому, у них хоть отбавляй. Для
посторонних людей они могут показаться совершенно нелепы¬
ми, и, по всей видимости, эти символы и аллегории приобрета¬
ют определенный смысл только тогда, когда используются в той
или иной масонской церемонии.
Раваго сделал паузу и затем громко спросил — то ли у Треве¬
леса, то ли у самого себя: –
~ Вам не кажется, что треугольник, вырезанный в груди
Кастро, как раз и может быть символом пресловутого Великого
Архитектора Вселенной, которого масоны почитают, и что теперь
этот же символ вырезан и на теле старого герцога?
— Давайте немного углубимся в эту тему, — предложил Тре¬
велес, которого заинтересовала данная — ранее ему неизвест¬
ная — информация. — Мне хотелось бы узнать, какие еще сим¬
волы наиболее часто используются масонами.
— Они также используют строительный угольник, отвес и мо¬
лоток— эти инструменты широко применялись древними стро¬
ителями. Наш соглядатай де Вальмохада узнал о происхождении
этих символов: они взяты из легенды об архитекторе Хираме
Абифе, возглавлявшем строительство храма Соломона. По всей
видимости, используя эти три инструмента, они чтят память об
этом архитекторе. А еще эти инструменты фигурируют при из¬
ложении их главнейших идей и принципов — например они
считают, что каждый масон должен создать в себе нового чело¬
века, уподобленного Великому Архитектору Вселенной,
— Разрезы на теле герцога были похожи на треугольник,
только без нижней стороны…
— Строительный угольник! — решительно заявил Раваго.
— Вполне возможно, — согласился Хоакин. — А что вы ду¬
маете по поводу удаления органов из трупов жертв? В ритуалах
масонов есть что-нибудь подобное?
~ Этого я не знаю. Однако нам удалось выяснить, что они
постарались не допустить, чтобы кто-то из них нарушил свя¬
щенную клятву молчания, которую дают при вступлении в ма¬
соны. Они предупреждают каждого из новичков, что, если он
разгласит какую-либо из их тайн или выдаст кого-нибудь из
своих братьев-масонов, ему за это вырвут сердце.
Раваго на несколько секунд замолчал, собираясь с мыслями.
— У Кастро они вырвали сердце, да и герцогу де Л ьянесу тоже
кое-что отрезали… — Королевский исповедник сделал длинную
паузу, размышляя над тем, стоит ли рассказывать Тревелесу
о слежке за английским послом, которую он организовал при
содействии графа де Вальмохады и ныне уже покойного герцо¬
га де Льянеса.
Посомневавшись, он решил ничего не говорить алькальду до
тех пор, пока не пообщается с племянником де Вальмохады.
Пока что Раваго не получил от того никаких известий, и, по¬
скольку совершенное преступление могло иметь какое-то от¬
ношение к слежке за послом Кином, Раваго решил не раскрывать
раньше времени свои карты — тем более перед Тревелесем.
— Вы считаете, что это всего лишь совпадение, или все-таки
начнете относиться к этому как к чему-то закономерному? — От¬
вет на этот вопрос был для Раваго уже достаточно очевиден,
однако он все-таки задал его Тревелесу — быть может чтобы
тот своим утвердительным ответом еще больше убедил и само¬
го Раваго.
— Конечно, тут больше закономерного, чем случайного. —
Тревелес впервые подумал, что, пожалуй, в этом преступлении
действительно не обошлось без масонов. — Осмелюсь добавить,
что в связи с запретом в Испании общества масонов и гонени¬
ями на них у них появились вполне понятные основания для
нанесения удара по высшим инстанциям власти; по Церкви, что
подтверждает случай с Кастро, и по аристократии в случае с гер¬
цогом де Льянесом.
— Именно так! — Раваго впервые посмотрел на Тревелеса
одобрительно. — Их выбор пал на Кастро не только потому, что
он был священником, — возможно, они знали, что он предпри¬
нимал действия, направленные против них. Я, в частности, лич¬
но слышал от Кастро незадолго до его смерти, что он отправлял
послания во все отделения ордена иезуитов в Испании, в которых
просил прислать ему списки людей, подозреваемых в принадлеж¬
ности к франкмасонству, чтобы затем соответствующим образом
с этими людьми поступить. Больше я об этом ничего не знаю, но,
возможно, ему удалось схватить кого-нибудь из масонов и им
стало об этом известно.
— Я более тщательно займусь проработкой этой версии,
обещаю вам. Тем не менее согласитесь, что взрывы во дворце
Монклоа совсем непохожи на два других преступления. Я при¬
знаю, что уж больно увлекся цыгайами и не уделял достаточно¬
го внимания масонам. С этого момента я вплотную займусь
масонами, однако не стану прекращать и расследование в отно¬
шении тех двух цыган.
— Можете рассчитывать на меня, в чем бы у вас ни возник¬
ла потребность. — Раваго поднялся со стула, тем самым пока¬
зывая, что считает разговор законченным. — Думаю, что наша
беседа была весьма полезной, потому что она помогла нам вы¬
работать единую точку зрения. А еще меня удовлетворило, а за¬
одно и обнадежило то, что вы проявляете служебное рвение. —
Он протянул руку Тревелесу. — Не переживайте, я сам сообщу
маркизу де ла Энсенаде обо всем, о чем мы с вами сейчас гово-
рили. Можете идти, и пусть Господь наставит вас и поможет
вам в делах ваших!
Привратник в посольстве Англии не припоминал, чтобы он
когда-либо раньше видел этих двух своих соотечественников,
потребовавших открыть им дверь и отвести их к послу Бен¬
джамину Кину. Их грубоватые манеры невольно заставляли
усомниться в доброжелательности их намерений, а потому при¬
вратник попытался от них отделаться, сказав, что посол куда-то
уехал. Однако эти двое ему не поверили и, оттолкнув его, само¬
вольно вошли в вестибюль посольства. Тогда привратнику при¬
шлось вызвать стражников, чтобы те помогли ему силой вы¬
проводить незваных гостей.
Впрочем, эти незваные гости не стали пересекать вестибюль
и не оказали никакого сопротивления прибежавшим на крик
привратника стражникам, на которых была возложена задача
охранять английского посла и его резиденцию. Стражники обыс¬
кали нарушителей спокойствия, но не обнаружили у них ника¬
кого оружия. Затем капитан спросил у них, с какой целью они
явились в посольство, и они ответили ему то же самое, что до
этого говорили и привратнику,
— Можете даже не надеяться, что мистер Кин согласится
с вами встретиться без предварительной записи на прием. Луч¬
ше уходите и не испытывайте наше терпение.
— Вы лишь скажите ему, что Энтони Блэку и Томасу Берри
нужно с ним встретиться.
— Ах вот оно что!.. — Капитан насмешливо усмехнулся. —
А с какой стати, по-вашему, я должен это сделать?
— Чтобы он вас не отругал, когда узнает, что вы не позволи¬
ли нам с ним встретиться.
Самоуверенное поведение незваных гостей заставило капи¬
тана засомневаться. Он бросил на них пренебрежительный
взгляд, но тем не менее решил все-таки доложить о них послу,
сгорая от нетерпения, получив от него приказ, вышвырнуть
этих двух наглецов из здания посольства. Однако уже через
несколько минут он вернулся, явно чем-то раздосадованный, и,
больше не задавая никаких вопросов, пригласил Блэка и Берри
пройти в кабинет посла.
Посол был явно не рад их приходу; он даже не оторвал взгля¬
да от бумаг, которые как раз просматривал.
— Я вам уже говорил, что вы никогда не должны появляться
в посольстве. — Он повысил голос. — Ваши действия угрожают
моей безопасности!
Не обращая внимания на его упреки, оба масона сели в крес¬
ла напротив стола посла и молча уставились на него. Удивлен¬
ный таким их поведением, Кин наконец оторвал взгляд от
бумаг.
— Зачем вы сюда пришли? — Он посмотрел каждому из них
в глаза, но так и не смог увидеть там ничего, что подсказало бы
ему о намерениях этих двоих масонов. Они по-прежнему на¬
пряженно молчали.
— Вы пришли ко мне, не спрашивая разрешения, а теперь
еще и не хотите со мной разговаривать?
И тут произошло то, чего Кин уж никак не ожидал: один из
масонов — Энтони — бросился на него и с такой силой сдавил
руками его горло, что Кин едва мог дышать.
— Мы уверены, что вам известно, кто выдал нашего Вели¬
кого магистра Уилмора! — В налившихся кровью глазах масона
чувствовались и ярость, и твердая решимость получить ответ
на волновавшие его вопросы.
— Отпустите меня! — взмолился Кин, пытаясь высвободить¬
ся. — Я не могу дышать!
Энтони отпустил посла и снова уселся в кресло. Его ледяной
взгляд свидетельствовал о том, что настроен он весьма серьез¬
но. Кин осознал, что эти двое вполне могут сейчас его убить,
если он не выполнит того, чего они от него хотят.
— я и понятия не имею, о чем вы говорите! — Он жестом
остановил Энтони, уже намеревавшегося снова схватить его за
горло. — Пожалуйста, прежде чем вы опять попытаетесь меня
задушить, дайте мне возможность вам все объяснить.
Увидев, что его слова немного успокоили масонов, он глубо¬
ко вздохнул, чтобы и самому перестать нервничать.
— Меня крайне удивляет ваше заявление, потому что имен¬
но я вызвал вас к себе и попросил предупредить Уилмора о го¬
товящемся королевском указе, в соответствии с которым масо¬
ны объявлялись вне закона. — Он посмотрел на них, но по
выражению их лиц понял, что это его не оправдывает. — Как
вы можете подвергать сомнению благородство моих намерений?
Я вас абсолютно не понимаю!
— На следующий день после того, как мы предупредили
Уилмора о надвигающейся опасности, его арестовали инквизи¬
торы — еще до публикации указа о запрещении нашего обще¬
ства. Во время нашего последнего визита к нему он дал нам
четкие инструкции, которым мы следуем, однако нам до сих пор
непонятно, как его могли так быстро схватить, если о его мес¬
тонахождении было известно очень немногим.
— Уж не подозреваете ли вы, что это я его выдал?
— Подозревать можно кого угодно. Какие вы можете при¬
вести доводы в пользу своей невиновности?
— Сначала — для моей же безопасности — я хотел бы по¬
просить, чтобы в разговоре со мной вы не упоминали о тех
поручениях, которые вам дал Уилмор. Что касается вашего воп¬
роса по поводу того, кто выдал Уилмора, то я могу вам сообщить,
что предатель находился в ваших рядах.
— Этого не может быть! Преданность является одним из
главных качеств, свойственных членам нашего общества, — воз¬
разил Томас Берри, возмущенный заявлением Кина.
— Не стоит слепо верить в подобные добродетели. Один из
старших офицеров королевской гвардии, с которым вы навер¬
няка знакомы, потому что он тоже масон, уверял меня, что Ве¬
ликий магистр был арестован по доносу высокопоставленного
офицера армии короля Фернандо, а именно графа де Вальмоха-
ды. Насколько мне известно, он стал масоном несколько лет
назад. Он-то вас и предал.
— Мы его хорошо знаем, а потому нам трудно вам поверить.
Томас Вильче давал в присутствии всех нас клятву, что будет
хранить тайны нашего братства и будет ему верен. — Энтони
устремил на Кина тяжелый взгляд.
— А может, он проник к вам как соглядатай? Подумайте над
этим.
“ Надеюсь, вы не пытаетесь подобными заявлениями ввести
нас в заблуждение. — Во взгляде Томаса чувствовалась угроза.
— Ничего подобного мне даже и в голову не приходило, — за¬
явил Кин так уверенно, как только мог. — Итак, тот, о ком вы
пришли разузнать, имеет конкретное имя и фамилию: Томас
Вильче, генерал, граф де Вальмохада.
Бенджамин Кин понимал, что перед ним сидят люди, которые
явно не отличаются особой разборчивостью. Их присутствие в по¬
сольстве не только его компрометировало, но и было для него
просто опасным. Не имея представления, какие инструкции дал
им Уилмор, Кин догадывался, что вряд ли в этих инструкциях
призывают к человеколюбию и гуманизму. Ему, конечно, было
любопытно, какие поручения эти двое получили от Уилмора, но
он подумал, что, если их схватят, они, чего доброго, сообщат, что
он, английский посол, помогал масонам. Это могло отрицательно
сказаться на его дипломатической карьере. Поэтому он решил,
что уж лучще ему не расспрашивать этих двоих об их ближайших
планах и постараться побыстрее выпроводить их из посольства.
— Надеюсь, что вы приняли все необходимые меры для того,
чтобы никто не видел, как вы заходили в это дипломатическое
представительство.
Оба масона уверенно кивнули.
— Тогда, если вам от меня болкше ничего не нужно, думаю,
вам пора идти. Нежелательно, чтобы кто-то видел нас вместе,
и, кроме того, у вас, наверное, так же много дел, как и у меня.
Едва выйдя из посольства, Энтони и Томас тут же решили
при помощи кого-нибудь из своих влиятельных братьев-масонов
попытаться выяснить, действительно ли граф де Вальмохада их
предал. Если это подтвердится, они должны будут его убить.
Затем они молча, не торопясь, двинулись вдоль по улице, даже
не подозревая, что от посольства за ними увязался какой-то
молодой человек.
По дороге им встретились четыре военных патруля на лоша¬
дях, да и вообще обстановка в городе была напряженной. Про-
хожие собирались в кружки и живо обсуждали, что же такое
необычное могло произойти в Мадриде, если по улицам снуют
туда-сюда вооруженные стражники.
Масоны, чтобы удовлетворить уже разыгравшийся аппетит,
заглянули в хлебопекарню, откуда исходил приятный аромат
свежеиспеченного хлеба, а затем зашли в лавку, где продавался
сыр.
Держась от них на разумном расстоянии, молодой человек
следил за каждым их шагом.
Племянник де Вальмохады пришел с утра к английскому
посольству и стал ждать неподалеку от его входа герцога де Лья-
неса. В этот день должна была состояться его встреча с торговым
атташе. Однако герцог все никак не появлялся, и юноша, ожидая
его, заметил, что в посольство вошли и через некоторое время
оттуда вышли двое мужчин. Из попадавшихся ему на глаза
немногочисленных посетителей посольства еще никто не вы¬
зывал у него такого сильного подозрения, как эти двое. Он их
никогда раньше не видел, и интуиция подсказала ему, что за
ними не мешало бы проследить.
Укрывшись за стволом каштана, он наблюдал за тем, что
происходило внутри лавки.
А там сильный запах сыра вызвал у Томаса Берри воспоми¬
нания, перенесшие его в далекое детство.
Он родился и вырос в районе судоверфей и пристаней лондон¬
ского порта, к которым швартовались рыболовецкие суда. — в ма¬
леньком убогом домике, расположенном около того места, где
ремонтировались рыбачьи снасти. У его родителей не было дру¬
гого занятия, кроме починки сетей, и они зарабатывали так мало,
что зачастую еды на ужин хватало только для их малолетнего
сына, а самим им есть было нечего. Иногда весь их рацион состо¬
ял из полусгнивших остатков рыбы, найденной в складках сетей.
Вместе с запахом моря и рыбы в памяти Томаса сохранился
и другой, более цепкий запах, забивавший все остальные. Это
был запах дегтя, которым покрывали деревянную обшивку су¬
дов. Друзья Томаса — такие же оборванцы, как и он сам, ~ не ду¬
мали ни о че.м, кроме своих игр и похождений. В те времена
ощущение мнимого счастья преобладало над осознанием убо¬
гости окружающей действительности.
До тех пор пока Томасу не исполнилось четырнадцать лет,
он ни разу не задумывался над тем, что они живут очень бедно,
потому что еду ему родители всегда давали, а при его небольших
запросах ему даже в голову не приходило, что человек может
нуждаться в чем-то еще.
Но в один прекрасный день он обратил внимание на то, что
у других людей больше всякого имущества, чем у его семьи, — на¬
много больше. Отправившись бродить по центру Лондона, он
увидел там сказочные дворцы и особняки, нарядных дам из вы¬
сшего общества, роскошные кареты с ухоженными лошадьми,
шикарные трактиры. И это мало-помалу стало его раздражать.
Он завидовал другим людям даже потому, что они дышали
более чистым воздухом. Его взгляды на жизнь кардинально
изменились: он начал люто ненавидеть своих родственников
и приятелей за то, что они живут так убого, что они нищие, что
они — никто и ничто, в убогости приходилось жить и ему, То¬
масу» и он считал, что в этом виноваты его родители, а потому
решил их убить. Его самого удивило, с какой легкостью он это
сделал. Томас сорвал на них всю злость, какую успел накопить
в свои четырнадцать лет. Однако этот поступок словно освобо¬
дил его, открыл перед ним дверь в лучшую жизнь. Он не стал
лить слезы над своими мертвыми родителями. «Зачем это де¬
лать, — подумал он, если они бйли виноваты в моей гнусной
прошлой жизни?»
Из всей сцены убийства родителей Томасу запомнились толь¬
ко их перекошенные от ужаса лица. Это было главное наследство,
которое они ему оставили: с тех самых пор ему нравилось видеть
страх в глазах других людей.
— Я заметил, что за нами уже довольно долго наблюдает ка¬
кой-то тип. — Слова Энтони оторвали Томаса от воспоминаний,
— Кто именно? Где он?
— На тротуаре, с той стороны улицы. Не оглядывайся. Давай
сделаем вид, что ничего не заметили.
Томас получил из рук торговца половину круга овечьего сыра
и расплатился за покупку. Выходя из лавки, он увидел человека,
о котором говорил Энтони.
Юноша уловил брошенный на него взгляд, однако этот взгляд
был таким мимолетным, что он не придал ему значения и про¬
должил следить за ними.
Энтони и Томас стали бродить по узким улочкам неподалеку
от дома, в котором они жили. В этих местах редко попадались
прохожие, а потому масоны решили оторваться от своего пре¬
следователя, а затем подкараулить его в каком-нибудь тихом
закоулке и неожиданно напасть.
Матео Вильче почувствовал, что на этих улочках его подсте¬
регает опасность, однако не стал осторожничать; ему не терпе¬
лось узнать, кто же такие эти двое и где они живут. Свернув на
очередном повороте улицы направо, он вдруг оказался лицом
к лицу с теми, за кем следил.
— Что вам от нас нужно? — Энтони прижал Матео к стене
дома и обеими руками схватил его за горло.
Юноша сразу же заметил, что у этого человека характерный
английский акцент.
— Ничего не нужно. Оставьте меня в покое!
— Мы заметили, что вы уже давно за нами следите. Так что
не лгите. Немедленно скажите нам, кто вы такой и что вам от
нас нужно! — Томас посмотрел налево, потом направо, чтобы
убедиться, что, кроме них троих, здесь больше никого нет.
— Повторяю вам, я и понятия не имею, о чем вы говорите,
я просто гулял — только и всего.
Ответ на его слова был весьма суровым: он тут же получил
два сильнейших удара в живот, от которых его едва не стошни¬
ло. Однако он по-прежнему был полон решимости ни в чем
не признаваться.
— На кого вы работаете? — Томас знал, что если непрерывно
давить на грудную кость, то человек начнет задыхаться. Он стал
давить кулаком этому юноше на грудную кость, и вскоре у того
начало бледнеть лицо.
— Ладно, хватит, а то еще подохнет! — Энтони отбил в сто¬
рону кулак Томаса.
— Я все расскажу…
Матео согнулся почти вдвое, пытаясь восстановить дыхание.
Он тут же получил удар в лицо, рассекший ему губу. Матео
подумал, что если будет упорствовать и ничего не скажет, то
эти звери наверняка убьют его прямо здесь. Он украдкой нащу¬
пал рукоять кинжала.
~ Я выполнял задание отца Раваго.
— Королевского исповедника?
Англичане удивленно переглянулись. Племянник де Вальмо¬
хады воспользовался секундной заминкой, ударил кинжалом
Энтони в бедро и бросился наутек.
Томас тут же побежал вслед за ним. Он был физически здо¬
ровей и проворней этого юноши, а потому быстро его догнал
и резким движением свернул ему шею.
Матео Вильче не успел даже закричать. Его безжизненное
тело рухнуло наземь, а масоны, пока их никто не заметил, быс¬
тро пошли прочь.
Рана на бедре Энтони оказалась довольно серьезной.
— Сеньора, вы хотите, чтобы я сделала в ванне побольше пены?
~ Нет, не нужно, ее и так уже достаточно. Но все равно спа¬
сибо, Амалия.
Выдержав в тот жуткий день Множество утомительных ви¬
зитов и затем отмахнувшись от назойливых просьб Фаустины
не оставаться одной в этом дворце, Беатрис наконец получила
возможность отдохнуть и полежать в горячей воде в ванне,
стоявшей посредине большой ванной комнаты.
За неделю своей замужней жизни она заметила, что именно
этот момент — когда солнце уже клонится к закату — был самым
лучшим за весь день, потому что она, сидя в ванне, могла побыть
наедине с собой, наслаждаясь одиночеством.
Беатрис слушала слабый плеск воды, и ей казалось, что ее
жизнь теперь, словно вода, будет течь спокойно и неторопливо,
а несчастья, которые преследовали ее всю жизнь, прилипая
I
к ней, словно пена к коже, смоются с нее точно так же, как она
сейчас смоет со своего тела мыльную пену.
Принимая горячую ванну, Беатрис неизменно чувствовала,
что ее печали тают и уходят куда-то в прошлое. Однако, когда
она выходила из ванны, все опять становилось таким же, как
прежде: окружающая действительность снова показывала ей
свое настоящее, жестокое лицо, и Беатрис тогда казалось, что
ей никогда не удастся избавиться от страданий.
— Принеси еще свечи- и подогрей воду, чтобы мой муж тоже
мог принять ванну. Он скоро придет.
Служанка с удивлением посмотрела на Беатрис, но так ниче¬
го и не сказала, подумав, что эти слова ее хозяйки объясняются
лишь пережитой глубокой душевной травмой.
Беатрис разглядывала свою служанку, пока та поднимала ее
одежду с пола и подавала ей сухое полотенце.
— Когда закончишь, возвращайся сюда. Поможешь мне вы¬
тереться.
Юная цыганка — ей было столько же лет, сколько и Беат¬
рис, — стала служанкой в этом доме совсем недавно и сегодня
впервые ухаживала за своей хозяйкой в ванной.
Беатрис погрузилась в воду с головой. Она стала гладить руками
свой живот, ощущая, что гладит ребенка. Браулио по-прежнему
оставался в ее сердце — а еще внут|Ж нее жил плод их любви. Из
глаз Беатрис потекли слезы, смешиваясь с водой и мыльной пеной.
Она задержала дыхание. Ей пришло в голову, что погрузиться
полностью в воду и перестать дышать — это все равно что на
время уйти из этого мира и, рискуя собственной жизнью, отго¬
родиться от злого рока, который преследовал ее всю жизнь. Ее
тело отчаянно стремилось вынырнуть, чтобы легкие наполнились
воздухом, однако рассудок вынуждал не делать этого.
— Сеньора!
Служанка, перепугавшись из-за того, что хозяйка надолго
погрузилась в воду, схватила Беатрис за руки и, преодолевая ее
сопротивление, с силой потащила вверх.
Беатрис закашлялась, выплевывая воду, которая уже попала
в горло. У нее перед глазами поплыли круги, и, не слыша, что
ей говорит служанка, она вслепую нашла руками бортик ванны
и ухватилась за него. Ее взор начал проясняться, и, глядя поверх
бортика, она уже смогла различить каменные плиты пола. Еще
несколько секунд — и она полностью пришла в себя.
— Сеньора, вы себя хорошо чувствуете? Что с вами произо¬
шло? — Обеспокоенность служанки была искренней. — Поз¬
вольте мне помочь вам выбраться из ванны.
Служанка обхватила Беатрис за талию и стала вытаскивать
ее из ванны. Ступив ногой на пол, Беатрис почувствовала, что
не может идти: ноги се не слушались. Она повисла на руках
служанки и затем повалилась на пол, на котором, к счастью,
было расстелено большое полотенце. Лежа на этом полотенце,
она видела перед собой лишь испуганное лицо служанки, кото¬
рая из всех сил растирала тело Беатрис, пытаясь привести ее
в чувство.
— Спасибо, Амалия, мне уже лучше. — Лежа без одежды на
расстеленном на полу полотенце, Беатрис почувствовала, что
ей холодно, и задрожала всем телом.
Служанка быстро принесла второе полотенце, чтобы укрыть
им Беатрис. Она не решалась о чем-то спрашивать хозяйку,
однако и сама поняла, что молодая женщина испытывает жут¬
кую боль, вызванную отнюдь не гибелью мужа, а чем-то другим,
И боль эта невыносима, просто немыслима.
— Прошу тебя никому не рассказывать о том, что ты сейчас
видела. ■
Беатрис взяла служанку за руку и заставила ее посмотреть
себе в глаза.
— Мне хотелось бы, чтобы это было нгциим секретом. — Она,
сказав это, слегка сдавила ей руку,
— Моя обязанность — подчиняться вам, сеньора.
— Я говорю не об этом. Мне нужно нечто большее. Хочу,
чтобы это был наш секрет — наш с тобой.
— Я понимаю.
Бывают ощущения, которые трудно понять и которым, тем
более, трудно дать логическое объяснение, однако Амалия в ту
же секунду осознала, что ее отношения с этой женщиной станут
особенными и более близкими, чем отношения между служан¬
кой и ее госпожой.
— я в полном вашем распоряжении и готова на все.
— Не уходи сейчас отсюда. Помоги мне одеться. Я не хочу,
чтобы мой возлюбленный увидел меня такой — совсем не гото¬
вой к его приходу.
Беатрис поднялась с пола и оперлась на плечо Амалии, чтобы
пойти к себе в комнату. Амалия не решилась как-то отреагировать
на повторное упоминание Беатрис о ее муже, с пониманием отно¬
сясь к тому состоянию, в котором сейчас находилась Беатрис.
Придя в спальню и увидев свое отражение в зеркале, Беатрис
села в кресло и стала себя разглядывать.
Она разглядывала свое тело — юное, привлекательное и уже
недоступное тому человеку, которому оно никогда и не должно
было принадлежать.
Амалия стала доставать из шкафа различные предметы одеж¬
ды Беатрис и показывать их своей хозяйке. Когда Беатрис вы¬
брала то, во что хотела быть сегодня одетой, она приказала
Амалии повесить все это на стоявшую рядом вешалку и начала
одеваться.
Беатрис не покидали мысли о том, что ей всю жизнь прихо¬
дится страдать. Весь остальной мир об этом не знал, потому что
она старалась скрывать свои страдания, однако Беатрис ни на
один день не покидало чувство, что ее сердце сжимается и вот-
вот разорвется от острой боли.
Она жестом показала служанке, чтобы та помогла ей одеться.
Амалия натянула на нее сорочку из тонкого египетского по¬
лотна и затем поверх сорочки надела на нее атласный корсаж на
китовом усе, вышитый серебряными нитками. Этот новый мате¬
риал — китовый ус — обладал прочностью, равной древесине,
однако был более гибким и удобным для женщины, и его вполне
можно было использовать, чтобы приподнять груди над вырезом
платья. Беатрис подняла по очереди свои ноги, чтобы Амалия
надела на нее панталоны из вышитого шелка и закрепила их на
поясе. Поверх панталон Беатрис надела юбку из черного бархата,
вышитую золотыми и серебряными нитками.
— Расскажи мне о своей жизни. Я знаю, что ты цыганка, но
откуда ты родом? — спросила Беатрис, вытягивая ногу, чтобы
Амалия натянула на нее белый льняной чулок.
— Сеньора, я не хочу утомлять вас своими рассказами. —
Амалия натянула чулок и на вторую ногу Беатрис. — Кроме того,
я не думаю, что они будут вам интересны.
— Позволь мне судить об этом самой. Где ты родилась?
— В маленьком селении неподалеку от Мадрида.
— Расскажи мне о своих родителях. Они до сих пор там живут?
— Нет, сеньора. — У Амалии подступил ком к горлу. — Моя
мать умерла несколько месяцев назад в Сарагосе, а где сейчас
находится мой отец, я не знаю. Думаю, он на судоверфи военно-
морского флота — той, что возле Кадиса.
Беатрис почувствовала жалость, увидев, что симпатичное
личико Амалии омрачилось.
— Мне очень жаль. — Она ласково погладила юную цыганку
по щеке. — А что твоя мать делала в Сарагосе?
Амалия усердно пыталась подогнать корсаж по фигуре Беатрис.
Она попросила хозяйку, чтобы та выпрямилась, и стала затягивать
завязки у нее на спине, стараясь не оставлять ни одной складки
и чтобы вырез не получился чрезмерно большим.
— Думаю, сеньоре известно, что немногим более двух лет
назад все цыгане по приказу короля были арестованы. Женщин
при этом отделили от мужчин, а затем нас разбросали по всей
Испании — кого куда. (
Амалия тщательно подбирала слова: она все еще не могла
полностью доверять Беатрис.
— Да, я об этом знаю. Это настоящее варварство,
— Мы с моей сестрой Тересой, моей матерью и тетей попали
в тюрьму в Сарагосе, расположенную в старом арабском двор¬
це под названием Альхаферия.
Она начала расчесывать волосы Беатрис. В зеркале было вид¬
но ее отражение — позади отражения Беатрис, — и они обе
украдкой разглядывали друг друга. Амалия с опаской следила
по выражению лица Беатрис за тем, какие эмоции вызывает у хо¬
зяйки ее рассказ.
— Моих отца и дядю отправили работать на судоверфи Ла-
Каррака, и с тех пор я о них ничего не слышала.
В мозгу Беатрис тут же промелькнула мысль о Браулио; она
вспомнила, что его привезли в Мадрид именно с этой судоверфи.
Браулио был цыганом — так же, как и ее служанка, — а по¬
тому вынес все унижения, которым подвергли цыган во время
массовых арестов и последующего заточения в тюрьме.
В своем воображаемом мире Беатрис знала, что Браулио при¬
дет к ней этой ночью, — она ждала его каждую ночь. Он был ее
единственной любовью.
— А как вас арестовывали?
Беатрис вспомнила об аресте своего отца и о жутких послед¬
ствиях этого ареста. Она была почти уверена в том, что нельзя
даже представить события более трагического.
— Мне тяжело об этом говорить. Прошу вас избавить меня
от этой пытки. — Амалия подобрала волосы Беатрис и надела
на ее голову роскошный парик.
Беатрис с состраданием посмотрела на Амалию.
— Можешь рассказывать, а можешь и не рассказывать. Сама
решай. — Беатрис пыталась завоевать доверие служанки, но
Амалия, чувствуя это, становилась только более насторожен¬
ной. — Если ты опасаешься, что меня могут испугать рассказы
о жестокостях, то имей в виду, что мне пришлось испытать
такие страдания, ужаснее которых быть ничего не может. Я так¬
же была свидетельницей того, как страдали люди, которых я лю¬
била больше всего в жизни.
Служанка стала перебирать лежавшие в шкатулке драгоцен¬
ности. Ей приглянулись серьги с жемчужинами, и, показав их
Беатрис и получив ее одобрение, она стала вдевать их хозяйке
в уши.
Молча поразмыслив несколько минут, Амалия решила: в том,
что Беатрис интересуется ее судьбой, нет никакого подвоха.
— Я помню, что в тот жуткий день у меня даже появилось
ощущение горечи во рту. с такими бесчинствами я до того
никогда не сталкивалась. Арест моих родственников. Грубость
солдат. Они схватили мою тетю и изнасиловали ее на глазах
у меня и моей сестры. Мы стояли так близко, что, казалось,
ощущали физически, что она чувствует. Это было ужасно.
Беатрис смотрела, не отрываясь, на Амалию. Чертами лица
ее служанка не была похожа на Браулио, однако она чем-то
напоминала Беатрис ее погибшего возлюбленного.
— А дальше моя жизнь покатилась под откос. — Амалия тя-
жело вздохнула. — Мне очень быстро пришлось повзрослеть
и превратиться из девочки в женщину — наверное из-за того, что
мне довелось столкнуться с насилием и несправедливостью и уви-
деть, как мои сородичи умирают от болезней и истощения.
Амалия вынула из шкатулки удивительно красивое жемчуж¬
ное ожерелье и, надев его на шею Беатрис, застегнула сзади.
~ Мои мама и тетя не смогли всего этого выдержать: они
заболели и умерли. Затем нас с сестрой перевели в другое место,
которое почему-то называлось «Дом милосердия». Однако ми¬
лосердия там, сеньора, было очень мало.
— А когда вас освободили из этого заточения?
Беатрис в последний раз взглянула на свое отражение в зерка¬
ле и осталась довольна увиденным.
— Нас никто не освобождал. Мы с сестрой убежали вместе
с несколькими другими девушками, воспользовавшись суматохой,
которая возникла, когда привезли большую партию цыганок из
Малаги. Потом нас взял к себе — точнее захватил силой — один
торговец-прохиндей. Он привез нас в Мадрид и продал другому
торговцу, у которого мы пробыли довольно долгое время.
— и этот человек продал вас моему покойному мужу?
Интонация хозяйки еще раз убедила Амалию в равнодушном
отношении Беатрис к смерти своего супруга.
— Да. Этот отвратительный тип видел в нас не только товар,
он насиловал наши тела столько, сколько ему хотелось. Да, на¬
много чаще, чем можно предположить. Из-за него я теперь
считаю всех мужчин самыми гнусными созданиями из всех, что
есть на земле.
Беатрис почувствовала такой прилив симпатии к Амалии,
что это стало заметно по выражению ее лица. Амалия, конечно,
тут же это поняла.
Их взгляды встретились, и они обе осознали, что их отноше¬
ния уже вышли за пределы отношений между служанкой и гос¬
пожой: они стали намного ближе друг другу, словно у них было
много общего.
Амалия вдруг удивилась тому, как сильно она разоткровен¬
ничалась с этой молодой женщиной. Впрочем, она об этом не жа¬
лела, а слова ее хозяйки еще больше убедили Амалию в правиль¬
ности ее поступка.
— Амалия, скоро ты узнаешь от меня о том, что нужно делать.
Скоро, но не сейчас. Смерть моего мужа дает мне возможность
выполнить мое главное предназначение в жизни.
Сказанное Беатрис было для Амалии непонятным и загадоч¬
ным. Однако она лишь внимала этим словам, вдыхая их, как
воздух, и не задумывалась над их смыслом.
— Ты и я узнаем, когда…
Беатрис поднялась на ноги и поцеловала Амалию в щеку.
— А затем ты прочтешь со мной одну книгу.