Мадрид. 1751 год
1 сентября
Они размышляли, ругались и спорили до тех пор, пока
им стало уже невмоготу что-то доказывать друг другу.
Первым делом они стали отбрасывать один за другим
различные варианты» пока не остался только один, и тогда они
стали всесторонне его анализировать. Б результате долгого
обсуждения они пришли к выводу, что и в самом деле един¬
ственным вариантом, который давал им шансы на наибольший
успех, было проникновение в главную резиденцию инквизиции,
расположенную на улице Релох.
Повод, который они придумали для своего появления там
и последующего проникновения внутрь здания, казался им
вполне подходящим, и пока они не видели, что могло бы им
помешать. Самый трудный в затеянной ими авантюре момент
должен был наступить несколько позднее, а именно когда они
окажутся с тем человеком наедине. Уж тогда-то они будут дей¬
ствовать исключительно быстро, четко и эффективно.
Было еще довольно рано, а в Мадриде уже кипела жизнь: по
его улицам сновали туда-сюда люди, лошади, грохочущие по¬
возки. Было холодно, и напоенный ароматами воздух, попадая
при вдохе в нос, вызывал неприятные ощущения: он казался
колючим, чрезмерно сухим.
Укутавшись от холода в толстые шерстяные плащи, двое
мужчин быстро шли по улице в полном молчании. Их лица были
напряженными. Большой риск> которому они подвергали себя
при реализации своей затеи, вынуждал их быть настороже
и внимательно следить за всем, что происходит вокруг.
Заявление о желании сделать разоблачение было вполне доста¬
точным поводом для того, чтобы рассчитывать на беседу с глазу
на глаз с главным альгвасилом инквизиции — вторым по значи¬
мости человеком среди инквизиторов после главного инквизи¬
тора Переса Прадо. Вообще-то по большому счету их главной
целью был именно Прадо, однако добраться до него было невоз¬
можно: уж слишком тщательно его охраняли. Поэтому они ре
шили на этот раз заняться его заместителем, а там, глядишь…
— Я взял с собой все необходимое, однако не знаю, как нам
прикрепить к нему этот символ.
— Гвоздями.
— Если мы будем слишком сильно шуметь, это может при¬
влечь внимание.
— я хорошенько заточил гвозди: они войдут в него, как в мас¬
ло. Нам и прибивать-то их ничем тяжелым не понадобится.
Они уже близко подошли к фасаду нужного им здания: оста¬
валось сделать всего лишь несколько шагов.
— Теперь самое главное — вести себя непринужденно. Нуж¬
но ни в коем случае не показывать, что мы волнуемся, а иначе
могут возникнуть подозрения.
Они три раза постучали в дверь. Через некоторое время по¬
слышались чьи-то шаги, раздался звук отодвигаемых двух боль¬
ших засовов, и дверь приоткрылась. Их взору предстал низко¬
рослый человек с узкими, как у китайца, глазами. Взглянув на
них, он вдруг закашлялся, причем с такой силой, что, казалось,
вот-вот рухнет наземь от изнеможения. Они терпеливо ждали,
когда у него пройдет приступ кашля.
— Извините. Этот холод когда-нибудь загонит меня в моги¬
лу. ~ Он громко высморкался в довольно грязный носовой
платок. — Чем могу помочь в столь ранний час?
— Мы хотим поговорить с главным альгвасилом.
Привратник всмотрелся в их лица, наполовину скрытые во¬
ротниками плащей.
— с отцом Акилино? Он назначил вам встречу?
— Нет, но нам нужно обязательно с ним поговорить. У нас
есть очень важные сведения, о которых ему необходимо
узнать, — и чем раньше, тем лучше.
— Если вы хотите, чтобы я вас пропустил, я должен услышать
от вас что-то более конкретное.
От беспрестанного кашля глаза привратника были красными
и слезились, однако в его взгляде чувствовалась непреклонность,
а в выражении лица — решительность.
— У нас есть сведения, которые наверняка будут для него
интересными. Мы пришли сюда, чтобы из самых благих побуж¬
дений сообщить ему о порочном поведении и еретических взгля¬
дах одного высокопоставленного священника. Поскольку данное
дело является очень деликатным, мы считаем, что можем сооб¬
щить эти сведения только тому человеку, который сумеет затем
распорядиться ими достаточно благоразумно.
Такое заявление вызвало у привратника новый приступ каш¬
ля, лишивший его возможности что-то ответить. Он лишь пол¬
ностью распахнул дверь, пропуская их внутрь.
— Подождите здесь… — наконец выдавил из себя приврат¬
ник — и тут же снова согнулся едва ли не пополам, однако на
этот раз он не закашлялся, а громко чихнул. — Я сообщу ему
о вашем приходе.
Вестибюль здания имел круглую форму. В его центре стояла
колоссальная статуя архангела Гавриила — в шлеме, в доспехах
и с мечом в руке. Архангел уверенно попирал ногой повержен¬
ного дракона.
На стене вестибюля, напротив входа, висел огромный шелковый
ковер, на котором были изображены символы инквизиции — зе¬
леный крест и расположенные по бокам от него меч и оливковая
ветвь. За четырьмя аркообразными проходами простирались
бесконечно длинные коридоры, а на стенах в промежутках меж¬
ду арками висели другие ковры с символическими изображени¬
ями четырех евангелистов — ангела, тельца, льва и орла.
Понимая, что подвергают себя огромной опасности, посети¬
тели переглянулись, стараясь подбодрить друг друга.
— Единственное, что нам нужно, — так это чтобы нас отвели
к нему в кабинет. Когца попадем туда, все пойдет как по маслу.
— Если там больше никого не окажется.
— Будем надеяться, что не окажется.
Вдруг они увидели, что по коридору к вестибюлю идут какие-то
люди, к счастью, их оказалось только двое: привратник и еще один
человек — по всей видимости альгвасил. Этот второй насторожен¬
но осмотрел посетителей. Еще не зная, ни кого из священников эти
двое хотят разоблачить, ни какой этот священник занимает пост,
он, тем не менее, решил, что дело, скорее всего, очень серьезное.
Обычно его начальник ~ епископ Перес Прадо — занимался по¬
добными делами лично, однако в его отсутствие выслушивать
доносы вменялось в обязанность его заместителю.
— Я — Артуро Акилино, главный альгвасил инквизиции…
Он не имел ни малейшего понятия, как ему в подобном слу¬
чае следует себя вести; вежливо подать этим двоим руку или же
держаться от них на некотором расстоянии. Их таинственный
вид не внушал ему особого доверия.
— Мы хотим сообщить вам кое-какие компрометирующие
сведения относительно одного священника ~ точнее говоря,
епископа, — касающиеся его возмутительных поступков. Он
подает верующим плохой пример.
— Понятно…
Альгвасил, похоже, не знал, какое решение ему следует при¬
нять, а потому воцарилось долгое и напряженное молчание,
вскоре начавшее действовать на нервы всем присутствующим.
Наконец это молчание стало просто невыносимым.
— Мы могли бы поговорить с вами с глазу на глаз? — спросил
у альгвасила один из посетителей, демонстративно покосившись
на привратника — который, впрочем, явно не горел желанием
выслушивать какие-либо разоблачения.
— Ну конечно… Это было бы весьма разумно. Давайте прой¬
дем в мой кабинет. Там вы сможете мне все рассказать.
Они двинулись по одному из коридоров и затем свернули
направо. Альгвасил открыл первую за поворотом дверь и жестом
пригласил посетителей войти. К счастью, по дороге к этому
кабинету им никто не встретился — да и вообще, судя по ти¬
шине, в этом крыле здания никого не было.
Они стали действовать быстро и эффективно. Пока один из
них схватил альгвасила за горло, второй тут же засунул ему в рот
кляп, чтобы не были слышны его стоны. Затем они силой уса¬
дили альгвасила на стул и крепко привязали его щиколотки
к ножкам стула.
— Подержи его руки, пока я буду их привязывать.
Они завели ему руки за голову и, связав их веревкой, привя¬
зали к шее. Затем еще одной веревкой они обхватили его туло¬
вище и привязали его к стулу, полностью лишив свою жертву
возможности двигаться.
Лицо альгвасила исказилось от страха; было очевидно, что
ничего хорошего от подобных действий ждать не приходилось.
Он с ужасом смотрел, как эти двое уверенно и расчетливо суе¬
тятся вокруг него. Они молчали, но и без разговоров было по¬
нятно, что они знают, чего хотят.
Тот, который был постарше, достал из-под полы своего кам¬
зола войлочную сумку и вытащил из нее блестящую желтую
звезду — скорее всего, сделанную из латуни. Он полностью
расстегнул камзол альгвасила и, обнажив ему грудь, приставил
к ней звезду.
— Замечательно, правда? — Он улыбнулся, увидев страх в гла¬
зах своей жертвы. — Это все еще мелочи по сравнению с тем,
что начнется сейчас. ^
Первый гвоздь легко вошел в тело альгвасила, попав как раз
между ребер. Со вторым и третьим пришлось повозиться: по¬
началу никак не получалось их вогнать так, чтобы они прошли
через оконечности звезды, но при этом не уперлись в ребра.
Наконец после нескольких неудачных попыток удалось вогнать
в тело альгвасила все гвозди. С двумя последними гвоздями все
прошло совсем уж гладко. Затем истязатели отошли на пару
шагов от жертвы, чтобы полюбоваться результатом своих уси¬
лий, — у них все получилось именно так, как они и задумали.
— Посмотри на него, посмотри! Обрати внимание на его
глаза! возбужденно произнес тот, который был помоложе.
Его товарищ подошел к альгвасил у и, достав остро отточен¬
ный нож, отрезал ему ухо.
— Ты был в своей жизни палачом и сеял вокруг себя смерть! —
Он тщательно завернул отрезанное ухо в кусок ткани и упрятал
его себе за пазуху. — А теперь твои жертвы хотят увидеть, как
ты умрешь, грязное животное!
— Ладно, хватит болтать! — вмешался тот, что был помоло¬
же. — Кончай с ним. Нам нужно уходить.
Альгвасил начал извиваться на стуле, изнемогая от боли и стра¬
ха. Внутренний голос подсказывал ему, что чем раньше его при¬
кончат, тем меньше ему придется пережить мучений, а потому
он даже жаждал скорой смерти. И она не заставила себя ждать.
Один из его истязателей размахнулся молотком и так шанда¬
рахнул альгвасила по голове, что череп не выдержал и проло¬
мился.
Убийца удовлетворенно улыбнулся, глядя на вошедший вглубь
черепа и застрявший там молоток.
— Оставь его так, как есть, и пошли отсюда, да побыстрее, —
торопливо произнес его товарищ.
Выглянув из кабинета и убедившись, что в коридоре никого
нет, они быстро прошли по нему до вестибюля, в котором по-
прежнему находился только лишь привратник.
Удар кинжалом — и отдававшийся эхом по коридорам кашель
привратника затих навсегда.
А затем за этими двумя таинственными посетителями тихо
закрылась входная дверь.
— С того самого момента, как ты пришла сегодня утром меня
разбудить, ты все время тихонько напеваешь себе под нос. С то¬
бой что-то происходит — не знаю что, но ты явно чему-то очень
рада. Так что же с тобой случилось? — спросила Беатрис.
— Да, я очень рада, сеньора…
Амалия как раз закончила приводить в порядок одежду сво¬
ей хозяйки.
— И что у тебя вызывает такую радость?
Цыганка подошла к сундуку, в котором лежало постельное
белье, и вытащила из него новый комплект простыней, чтобы
перестелить постель,
— Вчера я видела своего отца! — Амалия нервно захихикала.
— Но разве ты не говорила мне, что его держат на судоверфи
в Кадисе?
— Он мне не рассказал, как он оказался в Мадриде. Он бежал
с моим дядей и еще с одним мужчиной по улице, бежал очень
быстро, а потому не смог со мной толком поговорить. Но он
жив, и он здесь…
— Ничего не понимаю. Как это он не смог с тобой поговорить,
если вы с ним так долго не виделись?
Амалия стащила с кровати уже использованные простыни
и принялась застилать ее чистыми простынями.
— Сеньора, вспомните о том, что мы, цыгане, подвергаемся
всяческим гонениям. Думаю, именно по этой причине он и не смог
поговорить со мной подольше. Но это не важно. Я наконец-то
его встретила, и скоро мы с ним снова увидимся. Он мне это
обещал.
Беатрис вдруг стало завидно: с ней самой ничего подобного
произойти уже не могло.
Она внимательно посмотрела на Амалию. Смуглая кожа
с оливковым оттенком казалась еще более смуглой на фоне
белого одеяния служанки, а из-под копны подкрашенных волос
уже проглядывали корни волос её естественного черного цвета.
В каждом ее движении и в выражении лица уже чувствовалось,
что она чистокровная цыганка и ей свойственно все то, что
характерно для этого древнего и мудрого народа.
— Подойди сюда!
Служанка оставила простыни и направилась к Беатрис. Она
улыбалась так широко, что, казалось, освещала своей улыбкой всю
комнату. Подойдя к Беатрис, она присела на корточки у ее ног
— Я вовсе не дочь графини де Бенавенте. — Пальцы Беатрис
начали теребить ее волосы,
Амалия, ошеломленная заявлением своей хозяйки, нахмури¬
ла брови.
— Мою маму звали Юстина. Ее убили пять лет назад. Она
умерла у меня на глазах. Те, кто ее убил, упрятали в тюрьму
и моего отца — моего любимого папочку. Они отняли у меня
мою настоящую жизнь, уничтожили мои надежды, лишили меня
возможности снова увидеться с отцом — потому что, оказавшись
в тюремных застенках, он не выдержал этой вопиющей неспра¬
ведливости и умер.
Беатрис рассказывала обо всем этом удивительно спокойно,
потому что была уверена, что ее очень хорошо понимает эта
девушка, которой довелось испытать в жизни примерно то же,
что и ей самой. Она еще плохо знала Амалию, однако осознава¬
ла, что между ними много общего и что они прекрасно друг
друга понимают.
Амалия чувствовала, что ей сейчас не следует задавать ника¬
ких вопросов — она должна лишь слушать и сочувствовать.
— Меня удочерили и вырастили граф и графиня. Я не знаю,
предопределена ли заранее судьба каждого из нас, но эта самая
судьба свела меня с мальчиком-цыганом, который стал моим
лучшим другом, а впоследствии мы полюбили друг друга.
На лице Амалии появилось выражение удивления, но Беатрис
тут же ответила на ее немой вопрос.
— Ты знаешь Марию Эмилию. Она усыновила этого мальчи¬
ка, когда жила вместе со своим мужем на судоверфи Ла-Карра-
ка, где Браулио использовали на принудительных работах — так
же как и твоего отца.
Амалия тут же догадалась, что эта любовь оборвалась из-за
какого-то трагического события.
Беатрис чувствовала, что ей очень легко общаться с Амалией.
Она коснулась ладонью ее лба, радуясь, что между ними устано¬
вилось взаимопонимание. Она подумала, что Амалия, наверное,
тоже может слышать тихие голоса, которые время от времени
раздавались в голове у Беатрис. Похоже, что Амалия обладала
такой же внутренней силой, что и она. Беатрис постепенно убеж¬
далась в этом все больше и больше, и это ей нравилось.
— Ты когда-нибудь задавалась вопросом, почему зло терзает
одних людей больше, чем других?
10. Тайна иасонсюй ложч
— Наверное, потому что эти люди более привлекательны для
него, — ответила цыганка.
Беатрис понравился ее ответ.
— Ты тоже чувствовала, как силы зла окружают тебя, словно
их притягивает к тебе?
— Да. Они похожи на что-то такое холодное, на какой-то
кошмарный сон, повторяющийся каждую ночь. Я всегда их
чувствую, уже даже привыкла к их присутствию.
— Понятно. И ты даже начинаешь желать, чтобы они никог¬
да тебя не покидали, хочешь чувствовать их поближе, хочешь
стать их госпожой…
Амалия не понимала смысла этих слов, а вот Беатрис все было
ясно. Трагические события, которыми была полна ее жизнь,
мало-помалу выработали в ней совершенно новое восприятие
окружающего мира, и ее представление о зле кардинально из¬
менилось. Теперь она уже не видела в нем ничего ужасного
и считала себя его самой верной спутницей, не расстававшейся
с ним на протяжении уже нескольких лет. Зло превратилось в ее
компас, в ее проводника, в ее судьбу.
— Он погиб, да? — Не сумев сдержать свое любопытство, Ама¬
лия тут же почувствовала, насколько неуместным был ее вопрос.
— Мне непонятно, почему ты меня об этом спросила, Амалия.
Ты ведь и без слов уже проникла в мои мысли и обо всем узна¬
ла. Разве не так?
— Да, именно так. Я мысленно увидела, как вы поддержива¬
ете его тело. Мои глаза, как это бывает во сне, на мгновение
стали вашими глазами, и я даже почувствовала, как сильно он
вас любил. А еще вокруг вас была кровь, боль, смерть.
— Полтора месяца назад во дворце герцога де Уэскара состо¬
ялось большое празднество. Я тогда — по воле своих приемных
родителей — уже считалась невестой герцога, и в тот вечер мы
впервые появились с ним на публике вдвоем. Туда пришел и Бра¬
улио, а вместе с ним — одна наша общая знакомая. За два дня до
этого события мы поругались с Браулио по поводу одного из
ваших законов, согласно которому, как мне сообщил Браулио, он
не имеет права даже прикасаться к замужней женщине. Так что
у нашей любви уже не могло быть продолжения. Мы разговари-
вали с ним на кладбище, и, как я хорошо помню, я решила тогда
порвать с ним навсегда. Я в тот момент не нашла в себе сил понять
его и примириться с тем, что он мне сообщил, а потому закрыла
для него свое сердце. — Беатрис на секунду замолчала, чтобы
умерить острую душевную боль* — На балу он танцевал рядом
со мной, пытался со мной помириться, но я снова его отвергла:
тот поцелуй, который мне следовало после танца подарить ему,
я отдала своему покойному мужу. Затем раздался страшный
грохот и начался всеобщий переполох. Вскоре громыхнуло еще
три раза. Я в отчаянии бросилась искать Браулио, предчувствуя,
что он погиб. Когда же я его нашла… — Последовало долгое
молчание. ~ Обо всем остальном ты уже знаешь.
Беатрис посмотрела на Амалию. У той из глаз текли слезы.
Беатрис вытерла их ладонью, и ей самой тоже захотелось запла¬
кать. Но она не смогла.
— Вы как-то раз упоминали об одной книге…
— Пока еще не время. Но ты ее увидишь. Поверь мне: позднее
ты все поймешь.
Часы пробили полдень. Амалия напомнила Беатрис, что ей
нужно поторопиться, если она не хочет опоздать на урок латин¬
ского языка. Хотя бой часов нарушил их особенное, почти ма¬
гическое единение, жизнь, как всегда, текла своим чередом,
словно в ней не было места никаким эмоциям ~ а может, в ней
не было места вообще ничему.
Амалия поспешно встала и снова принялась застилать кровать.
Беатрис взяла накидку, чтобы защититься от холода, и напра¬
вилась к выходу, довольная тем, что Амалия теперь стала важной
частью ее души, заполнив собой ту зияющую пустоту, которая
образовалась там стараниями других людей.
Беатрис шла на занятие по латьши, осознавая, что должна как
можно лучше изучить этот язык, который она все еще недостаточно
хорошо знала для выполнения поставленной перед собой задачи.
Казармы, в которых жили королевские стражники, примыкали
с северной стороны к воротам Конде-Дуке и занимали несколь-
ко кварталов в том районе Мадрида, где находились в основном
дворцы и монастыри. В казармах жили и обучались военному
ремеслу внушавшие всем страх королевские гвардейцы — луч¬
шие солдаты во всей армии. На них возлагалось обеспечение
безопасности королевской семьи.
Сформированная в основном из иностранцев — а точнее,
выходцев из Фландрии, — королевская гвардия вызывала ува¬
жение у части испанцев и неприязнь у остальных, недовольных
тем, что после воцарения в Испании династии Бурбонов власть
в стране постепенно переходила в руки иностранцев.
Этим утром алькальд Тревелес вез капитану королевской
гвардии приказ, подписанный главой испанского правитель¬
ства маркизом де ла Энсенадой. Приказ предписывал коман¬
диру гвардейцев сформировать и предоставить в распоряжение
алькальда двадцать патрулей по шесть человек в каждом, чтобы
они прочесали весь Мадрид и разыскали двух цыган — Тимб-
рио и Силерио Эредиа. Эти двое являлись главными подозре¬
ваемыми в убийствах Кастро, герцога де Льянеса и альгвасила
инквизиции, а также гибели множества людей во дворце Мон-
клоа.
У Тревелеса только что состоялась очередная из его ежеднев¬
ных встреч с де Сомодевильей, на которую он приехал прямо
с места последнего преступления, то есть из резиденции Вер¬
ховного совета инквизиции,
Де ла Энсенада — в отличие от королевского исповедника
Раваго — был склонен согласиться с Тревелесом в том, что, по-
видимому, именно цыгане были истинными виновниками всех
этих преступлений. Узнав, что расследование дало первые ре¬
зультаты и что алькальду уже известны имена и характерные
приметы подозреваемых цыган — хотя их до сих пор так и не уда¬
лось задержать, — маркиз заявил, что полностью доверяет Тре-
велесу, и выразил готовность оказать поддержку в организации
поимки подозреваемых. И де ла Энсенада, и Тревелес прекрасно
понимали, что им необходимо уже в ближайшее время доложить
королю хотя бы о каких-нибудь результатах — пусть даже эти
результаты и будут не очень значительными.
Тревелес заметил, что убийство альгвасила имеет те же самые
характерные признаки, что и убийства Кастро и герцога де Лья¬
неса: ярко выраженную ненависть к жертве, использование
бросающегося в глаза символа — на этот раз уже нового, — а так¬
же серьезное повреждение трупа. Хотя алькальд мало что знал
о цыганских традициях и ритуалах, он не сомневался, что цы¬
гане вполне способны совершить столь бесчеловечные преступ¬
ления, потому что их обычаи и законы были ^хаичными и при¬
митивными и почти все они основывались на праве мести.
Если каждый раз после разговора с Раваго алькальду станови¬
лось очевидно, что все эти преступления совершили именно
масоны, — и он даже лично пытался раздобыть сведения, улича¬
ющие английского посла Кина в его связях с масонами, — то
позднее профессиональное чутье неизменно заставляло Треве¬
леса переключиться на «цыганскую версию» как на более прав¬
доподобную. Мотивы для совершения этих преступлений у цыган,
безусловно, бьши: их ведь самих хотели уничтожить. А неприязнь
к инородцам возникла в их среде даже не в последнее время — они
ощущали ее всегда. Эта неприязнь, пожалуй, была у цыган в крови.
Хоакину вспомнилось высказывание одного из его подчи¬
ненных, который первым прибыл на место недавнего зверского
убийства.
— Я ничего подобного еще не видел, — повторял он снова
и снова. — Это похоже на дело рук самого дьявола: молоток,
вогнанный в голову, звезда, прибитая гвоздями к груди, отрезан¬
ное ухо. Сатана! Здесь был Сатана! — убежденно твердил он.
Когда Тревелес подошел к входу в казармы королевской гвар¬
дии, стоявшие там двое стражников преградили ему путь. Хоакин
показал им свои документы и приказ де ла Энсенады, и страж¬
ники пропустили его внутрь. Он пересек внутренний двор и,
войдя в здание, направился к помещению, где располагался ка¬
питан. В его голове все еще роились воспоминания об увиденной
этим утром жуткой сцене, он сравнивал ее с тем, что он видел на
месте совершения предыдущих преступлений. На этот раз — звез¬
да и молоток, раньше — треугольная рана у Кастро и рана в виде
угольника у герцога де Льянеса. Совершенно запутавшись, он
никак не мог решить, кто же все-таки мог совершить эти пре¬
ступления: цыгане или масоны? Или не те и не другие?
— Капитан Воемер…
— Алькальд… Пожалуйста, садитесь. Чем могу вам помочь?
Тревелес показал капитану приказ де ла Энсенады. Тот очень
внимательно его прочел и что-то пробормотал себе под нос, а за¬
тем сказал:
— Де ла Энсенада приказывает, чтобы я в срочном порядке
предоставил в ваше распоряжение сто двадцать человек, но при
этом не уточняет, с какой целью. Интересно, какое важное дело
могло потребовать участия целого вооруженного отряда?
— Думаю, вы слышали о недавних преступлениях, совершен¬
ных в Мадриде.
— Конечно, слышал, однако мне непонятно, зачем вам пона¬
добилась наша помощь, если в вашем распоряжении и так пол¬
но стражников, причем наверняка имеющих гораздо больший
опыт в подобных делах. — Он стал приглаживать свой остро¬
конечный ус, норовивший завернуться кверху. — А вчера, как
мне стало известно, вы взяли с собой нескольких моих страж¬
ников, чтобы арестовать каких-то там подозреваемых. Я не пре¬
тендую на то, чтобы вы сообщили мне все подробности, но мне
хотелось бы знать, какие у вас бьши на то основания.
— Вам, безусловно, известно, что мы так и не смогли этих
подозреваемых арестовать, — устало сказал Тревелес и вздох¬
нул. — Хорошо, я объясню вам, кого мы ищем и почему. Мы
считаем, что к взрывам во дворце герцога де Уэскара, повлекшим
гибель людей и вызвавшим обеспокоенность короля, причастны
два цыгана, которых зовут Тимбрио и Силерио. Вчера я совер¬
шенно случайно узнал, что они работают у герцогини де Аркос,
и фазу же помчался в ее дворец, прихватив по пути ваших страж¬
ников. Но мы опоздали: оба цыгана уже куда-то исчезли. Могу
вас заверить, что не только я, но и сам король очень заинтересо¬
ван в поимке этих двоих подозреваемых. Именно для этой цели
мне и нужны ваши стражники. Мы должны действовать мак¬
симально быстро. — Тревелес протянул капитану лист бумаги
с именами цыган и описанием их внешности. — Мы также
подозреваем их в причастности к другим преступлениям, о ко¬
торых я упоминал. Сегодня утром было совершено еще одно
убийство — в резиденции инквизиции, причем с особой жесто¬
костью. Так что, как видите, время сейчас работает не на нас.
— А у вас есть какие-нибудь другие версии или вы уверены,
что эти преступления совершили именно цыгане?
— По понятным соображениям я сейчас не могу быть слиш¬
ком откровенным с вами, хотя должен признать, что у нас и в са¬
мом деле есть еще одна версия, согласно которой к этим пре¬
ступлениям могли быть причастны масоны.
Услышав эти слова, капитан вздрогнул.
— Позвольте, я выскажу одно соображение, правда исключи¬
тельно как частное лицо. — Он сделал длинную паузу, и выражение
его лица стало каким-то странным. Казалось, он лихорадочно
размышлял над тем, как бы не сболтнуть лишнего. — Я сомнева¬
юсь, что эти преступления могли совершить масоны. Они на
такое не способны, потому что подобные поступки противоречат
их философии.
— Меня удивляет ваше заявление, капитан. Не хочу вас оби¬
деть, но подобные слова наталкивают меня на определенные
подозрения. Вы случайно не масон?
— Конечно нет. Я примерный христианин, — уверенно от¬
ветил военный.
Тревелес недоверчиво посмотрел на своего собеседника.
— Тогда с какой стати вы сделали подобное заявление и от¬
куда вам известны философские принципы масонов?
— Я могу вам лишь сказать, что у меня имеются хорошие
источники информации, в правдивости которых сомневаться
не приходится. Это люди, близкие к моей семье, с их слов я знаю,
что масоны очень тщательно отбирают кандидатов на вступле¬
ние в свои ряды — только тех, кто характеризуется благонрав¬
ным поведением и не имеет плохих привычек. Их учение отвер¬
гает насилие и призывает к установлению всеобщего братства,
когда между людьми не будет ни культурных, ни религиозных,
ни социальных различий. Кроме всеобщего равенства в основе
их учения также лежит стремление к установлению свободы
совести. Исходя из этих положений, я считаю, что они не спо¬
собны причинить кому-либо вред, а тем более прибегнуть ради
достижения своих целей к убийству
Слова капитана окончательно убедили Тревелеса в том, что,
хотя этот человек и ссылается на какие-то источники информа¬
ции, на самом деле он просто пытается с помощью этих отго¬
ворок скрыть свою принадлежность к обществу масонов. И тут
алькальду пришло в голову, что капитан мог бы оказать ему
действенную помощь.
— Не сомневаюсь, что имеющиеся у вас сведения частично
соответствуют действительности, — сказал Тревелес, — Однако
хочу вас уверить, что у нас имеются совсем другие сведения о ма¬
сонах, которые, в общем-то, не соотносятся с теми благородны¬
ми принципами, о которых вы только что рассказали. Насколь¬
ко я могу судить, вы знаете об обществе масонов довольно
много, так ведь? А не может ли внутри этого общества сущест¬
вовать еще одна организация — гораздо более секретная, цели
которой не такие филантропические? — Заговорщический вид
алькальда, а также ироническая интонация, с которой он задал
свой вопрос, подсказали капитану Воемеру, что Тревелес уже
не сомневается в его принадлежности к масонству.
— Этого я не знаю,
— Давайте не будем играть в кошки-мышки. Если вы согла¬
ситесь мне помочь, взамен я могу гарантировать вам полную
безопасность,
~ Безопасность? — Капитан напустил на себя высокомерный
вид. — А чего мне бояться, если я не имею к масонам никакого
отношения?
— Неужели? А может, все-таки напомнить вам о королевском
указе, запрещающем офицерам состоять в этом обществе под
страхом лишения жалованья, немедленного увольнения из армии
и заключения в тюрьму?
Вот теперь капитан пожалел о своем опрометчивом поступ¬
ке, ведь он, по сути дела, сам себя выдал алькальду Тревелесу.
Теперь у него уже не было другого выхода из этой щекотливой
ситуации, кроме как согласиться на условия алькальда.
— Объясните, чем я могу вам помочь, — сказал капитан,
теперь уже совсем другим тоном.
— К груди альгвасила, убитого сегодня утром, была прикреп¬
лена звезда. Этот символ имеет какое-то значение для масонов?
— А как она выглядела?
— Это была пятиконечная звезда, похожая на звезду Давида,
но с некоторыми отличиями. Она как будто бы состояла из трех
треугольников, наложенных друг на друга специфическим об¬
разом. Мне показалось, что ее очертания нарисовали, не отры¬
вая руки…
— Это пламенеющая звезда, — перебил Тревелеса капитан. —
Для масонов она символизирует пять осей совершенства, к ко¬
торому они стремятся: сила, мудрость, красота, добродетель
и милосердие.
— Интересно… — Хоакин, заинтригованный этими новыми
для него сведениями, почесал подбородок, — В предыдущих
преступлениях я натолкнулся на другие фигуры: на теле Кастро
был вырезан треугольник, а на теле герцога де Льянеса — что-то
вроде угольника. Тела обоих погибших были изувечены, да и тело
последней жертвы тоже. Вы видите во всем этом какой-нибудь
смысл?
— я не стану этого отрицать. Треугольник и угольник явля¬
ются инструментами, которые в символической форме помога¬
ют масону понять, каким образом он может построить свой
внутренний храм, подражая древним мастерам, пользовавшим¬
ся этими инструментами при возведении соборов и других
культовых сооружений, которые у масонов считаются храмами
внешними.
— Таким образом, вполне очевидно, что ваше масонское
братство имело самое прямое отношение ко всем недавним
трагическим событиям. — Тревелес специально сделал такое
категоричное заявление, чтобы увидеть реакцию капитана.
— Вовсе нет.
— То есть как это нет?
— Телесные увечья не имеют никакого значения для масонов.
А вот для цыган — пожалуй, да.
— По-моему, вы пытаетесь меня запутать. Но я не попадусь
на вашу удочку, потому что понимаю: вы просто хотите защитить
ваше тайное общество, — сказал Тревелес.
— Вы сейчас сами убедитесь, что дело не в этом. Несколько
лет назад — еще до того, как вышел указ о гонениях на цы¬
ган — мне поручили собрать информацию о цыганах, чтобы
восполнить пробелы в наших не ахти каких представлениях об
их обычаях и традициях.
— Я вам не верю.
— Спросите об этом у маркиза де ла Энсенады. Этот приказ
исходил непосредственно от него.
— Хорошо, я его спрошу, но вы все же расскажите мне то,
что собирались рассказать.
— Цыгане исповедуют очень древнюю, можно сказать пер¬
вобытную религию, с древнейшими языческими ритуалами. Как
вам, наверное, известно, семейные кланы и собственно семьи
являются организационными формами, определяющими струк¬
туру всех их общин. По всей видимости, в древние времена,
чтобы обеспечить доминирование своего клана, претендовав¬
шего на лидирующую роль, цыгане считали вполне правомерной
практику нанесения увечий своим противникам. В основном
повреждались половые органы, потому что таким способом
достигалась наивысшая степень унижения противника, однако
вполне могли отрезаться и другие части тела. В конечном счете,
какой бы дикой нам ни казалась подобная практика, она являлась
всего лишь формой демонстрации власти одного клана — или
человека — над остальными.
— Герцогу де Льянесу отрезали одно из яичек, иезуиту Кас¬
тро вырвали сердце, а последней жертве отрезали ухо. Учитывая
все это, преступники — которыми, с вашей точки зрения, яв¬
ляются цыгане, а с моей — масоны — сделали это только для
демонстрации своей власти. А зачем им это нужно?
— Об этом знают только они. Однако если попытаться сделать
кое-какие предположения, то, например, относительно убийства
герцога можно сказать, что, поскольку он был представителем
высшей знати, преступники могли выбрать его в качестве жерт-
вы в знак того, что они ведут борьбу против существующей влас¬
ти. Точно так же глава иезуитов отец Кастро и альгвасил инкви¬
зиции могли символизировать для них две другие силы, которые
доминируют в нашем обществе. А ведь если вдуматься, все, кого
я упомянул, являются инии(иаторами гонений, направленных
против цыган. Так что, с какой стороны на все это ни взгляни,
логическая связь событий достаточно очевидна, не так ли?
— Безусловно, однако эти аргументы вполне подтверждают
и виновность масонов, с учетом того, что с ними произошло.
— у меня есть еще два довода, и они подтверждают мои пред¬
положения.
— Ну что же, попробуйте убедить меня, хотя пока вам это
не удалось. — Тревелес вызывающе усмехнулся.
— Вы, надеюсь, не станете отрицать, что цыгане ~ народ
довольно беспокойный: они частенько занимаются кражами,
грабежом, прибегают к обману и мошенничеству, у них суще¬
ствует обычай кровной мести. Во-вторых — не знаю, известно
вам это или нет, — многие считают, что истоки их загадочной
культуры, сформировавшей столь странный для нас образ жиз¬
ни, следует искать в Египте. Разве пирамиды не являются своего
рода огромными символическими треугольниками? — Капитан,
весьма довольный своими аргументами, вопросительно посмот¬
рел на Тревелеса. — Ну что, вам нужны еще какие-то доводы?
— Замечательно, капитан. Должен признать, что в ваших
рассуждениях есть здравый смысл. Поймайте этих цыган как
можно быстрее, и тогда нам все станет ясно.