| 9-я книжка «Русского вестника» у нас, в Харькове, по- лучеиа только в первое число декабря, и оттого не мог я ранее прочитать статьи, помещенной в ней, касательно моих сочинений. На меня и прежде напали бьіло литературньїе шавки, но как зто бьіл только лай, то я признал прилич- иейшим:
За лай молчаньем мстить. И хотя я, соглашаяся с общнм мнением, что всякий су- днт по своим понятиям и что трудно кого-нибудь заставить мислить сходно с нами, должен би промолчать и на статью «Русского вестника», но в ней находятея такие вещи, о которнх неловко било би с моей сторони не пояснить причин, породивших их. Начрвши же об-ьяснять, непременно об- ращаешься к началу статьи. В ней говоритея, что «благодаря нечатной нескромности одного из путешественников, посе- щавших Харьков, ми знаєм теперь, что под псевдонимом «Осиовья иєнко» скривается имя одного из литераторов, которнй давно начал писать и нечатать и, должио признаться, вначале не имел успеха на литературном поприще». Странно для меня читать, что будто гг. издатели «Рус- [ского] вестника» от пематпой нескромності! узнали настоя- іцее моє имя, тогда как я отнюдь и не скривалси с ним. |
| І ііі и її син піч1 колько новеє і с*. Гі на >мал ороссн (їском я н.іко, я, по обьічаю доб[)ьіх земляков моїіх кроме своего настон- щего прозвища принимать другое, или по нмеии огца (наїїр. Петренко, Василеико), или по мосту жительства (иапр. Зайчеико, Боровенко,— такая уж у них натура!) — чтобьі шюлпе подделаться под пх натуру, взял себе прозвище по мосту жительства: живу із селе Оснопе, итак— да буду «Осиовьяиспко», и пошел гак писаться, Что же из зтого в йшло?.. Я пе имел честь бьпь зпакомьім НИ с ОДНИМ 113 11′. нздателей всех наших журналов н иигде не об’ьявлнл своего нмени, как гляжу — многие из них относитсн ко мне, адресуйсь на моє крещеное имя и настоящую фамилию, н оказьівают мне отличное внимание, нриглашая меня участ- вовать в их изданиях. (N1. В. Зто началося с 1838 года, а настоящее моє имя, «благодаря печатной нескромности», сделалось известньїм в 1840 году). Умолчу о других, а упо- мяиу только о ком речь: о гг. изда гелях «Рус [ского] вест- ники», поместнвшнх статью в 9 кн. сего года. Г-н Полевой чрез одного с [анкт] -петербургского книгонродавца иору- чал мне сказать то и то н просил доставлять статьи в из- даваемьій им тогда «Рус [ский] вестник»: стало, он знал, чго я Основьяненко (под собственньїм именем в теченне двадцати лет я ничего не печатал, как будег сказано ниже). Теперешннй «Столбнков» бьіл от меня послан в с[анкг|- петербургский цензурний комигет; он тогда носил другую фамилию. Г-н Кукольник, нииешиий нздатель «Рус (ского) весгника», оказал лестное внимание к зтой повести моей, поместнл в своем «Новогоднике» одну главу из нее и восьма лестно отозвался обо всем сочннении. Но об уґом после; а дело в том, что по виходе «Новогодинка* он сделал мне честь, вислав зкземпляр книги с надписью на моє настоя- щее имя. Стало бить, двонм из гг. нздателей «Рус [ского] вестника», гораздо прежде «печатной нескромности», из- вестпо бьіло настоящее моє имя? Зачем же так писать? То-то же!.. Далее: гг. издатели напрасно в статье ночнтают долгом признаться, что я «впачале не имел уснеха на лите- ратурном поприще». Так ли? Не прежде моє настоящее имя явилось в печати, как в 1816 году. Я пес с другими двумя имя издателя «Украииского вестника», надававшогося в Харькове, и в нем номеїцалися статьи под насюя- щим моим именем, п некогорне под вьімьішленньїм, как зто долалось и шлю делается, по примеру Виттермапа в комедии Коцебу «Ненависть к людям и раскаяиие». Не могу сказать ничего вообще о «Укранноком вестипкє» в и особенностн — о статьях монх; по не упущу похвалиться, •гто с того времеии знаєм нзвестньши у пас ли гора горами, |
|
ГГ |
| издававшими тогда журнальї: Н. И. Гречем, М. Т. Каче- новским и С. Н. Глинкою. От первьіх двух господ имел лестньїе отзьівьі. Как же зто происходило давно, еще не на памяти двух из гг. издателей «Рус[ского] вестника» то они не могли знать и о бьівшем до них. З’ачем же должно бьіло им признаваться в том, чего не било? Вот я так должен заметить, что под чем не подписано имя сочините- ля, того нельзя ему гласно приписать, при всей фактовой уверенности. Кажется, так.
Вот то-то и есть, что я не имею чести лично бьіть знаєм гг. издателями всех журналов; тогда би они уверилися, что я очень далек от того, чтобьі стараться, чтобьі мне по- счастливилось «на литературном поприще», и что будто я, принимаясь за перо, «становлюся на литературние под- мостки». Господь с вами! Что вьі зто на меня вндумиваете? Куда мне за вами карабкаться! Я стар и слаб, не могу под- ражать другим. Начал, продолжал и буду продолжать писать, как мне придется, как вздумается, что на мисль придет. Известности, похвал не искал и не забочусь приоб- рести их; осуждения пропускаю мимо ушей, все-таки помня, что всем не угодить и трудно заставить других мьіслить по-нашему. Есть добрьіе люди, читают мой повести,— хорошо; поймут цель, к чему что сказано,— я утешен, а до прочего мне нуждьі мало. Да вот всего ближе, расскажу — к речи пришлося,— отчего «из-под пера моего посипалися повести, повести и повести», как сказано в вншеупомя- н у т о й статье. С прекращением «Украинского вестника» я от своего имени нигде ничего не печатал. Чтобьі доказать одному не- веруюущему, что на малороссийском язике можно писать нежное, трогательное, я написал «Марусю»; просили напе- чатать ее. Чтобьі встановить рецензентов толковать о не- знакомом для них, я написал «Солдатский портрет» и, прибавив еще несколько повестей и преданий, пустил их в свет, по сказанной причине, под именем рассказов Основья- ненка. Вслед за зтим книгопродавец потребовал еще части: «Требуют-де». Изволь, батюшка, вот тебе и вторая часть. Что говорено о сих повестях, еще не забито,— делалось недавно. А что повести, театральние пиеси печатаются вторим и третьим изданиями, так зто да уверит гг. издателей «Рус [ского] вестника», что они ошиблись в своем зак- лючении, будто малороссийский язик доступен весьма немногим читающим. Зачем же в повестях, комедиях вво- дят его великорусские писатели? Проезжает через наш город писатель, ценитель, судья, наставник и учитель истинного русского язика. Отискал |
| 78 |
| меня, потребовал гґереложить малороссийские мой расска- зьі, слово в слово, не переменяя их, на теперешний русский язьік, чтобьі виставить особеннне обороти, силу и оригинальность малороссийского язика. Я вручил ему цельїе тетради, написанние по его предположению. Без моей просьби и настояния, переложеннне на русские слова рассказн мой били печатаеми в «Современнике». Суд
о них изрекли гг. издатели «Рус[ского] вестника» в више- упомянутой статье. Зачем же провозглашать, что я вначале не имел успеха на литературном поприще и что для своей утехи написал «Марусю?» Ох, господи боже мой!.. Вот тут-то журналистн, по словам гг. издателей «Рус[ского] вестника», впились в меня, как голоднне комарн. Вот тут- то г. Полевой просил у меня статей в свой журнал, г. Ку- кольник поместил в свой «Новогодник» отривок из моей повести, г. Краевский поместил меня в число сотрудников начинающихся издаваться «Отеч [ественннх] записок». Я послал ему отривок из «Халявского» и «Головатого»; в «Современнике» помещалися все мой статьи… «Головатий» и некоторне статьи в «Современнике» (не именую: гг. издатели «Рус [ского] вестника» знают их, как очень за- метно) вовсе не повести, и потому зачем же гг. издатели сказали в своей статье, что из-под пера моего посипались повести и повести? Ох, господи боже мой! Меня — так пишут гг. издатели «Рус [ского] вестника» в своей статье — стали читать менее и менее, принимать холоднее и холоднее (а между тем гг. журналистн у меня продолжали спрашивать статей), и я принялся за театр — идет худо. Ох, вряд ли так! Небольшое число моих театральних пиес только и играются на провинциальннх театрах, и, кажется, содержатели их получают от них вигоди: сужу по тому, что просят еще пиес. Одна комедия, вовсе без моего старання и ведома, взята била санкт-петербург- ских театров артистом П. И. Григорьевнм и дана в его бе- нефис. Взгляните в «Репертуар русского театра», сколь раз она дана? Зачем же провозглашать, что идет худо? господи боже мой! Теперь по порядку дошла очередь до самих непршІЯ них рассуждений гг. издателей «Рус [ского] вестннкіим где они, оставив разбираемое сочинение, принялись за самого автора. Кто дал им право судить о дарования сильних или слабих, автора, разбирать, получил ли висшее образование, мало ли, много ли видел, заме1. Нет, господа, кажется, не так. Взяли— и говорите о кн судите ее,— автор для вас должен бить невидим, незнаеЦії неизвестен. Кажется, что того требует знание ист |
| правил критики, приличие, пристойность, благоразумие и мало ли чего требует непозволяемое. Вижу теперь что справедливо сказал один мой знакомьій, что писатель єсть самое жалкое существо по своей беззащитности. Писа- теля как ни разругайте, как ни кощунствуйте над его особою, склонностями, привьічками, занятиями, даже посмей- тесь над наружностию, все позволено, потому-де, что раз- бирается его сочинение. А когда так, так итак. Должно бьіть, что такое благоразумное правило принято во время сильного литературного пєреворота, на которьій указьівают гг. издатели «Рус [ского] вестника».
Гг. издатели «Рус [ского] вестника» в той же статье опровергают мнение, что будто-де я вьіписался, а утверж- дают, что я записался. Грешен, как человек, которому не- возможно одинаково ходить, сиречь заниматься одною мьіслию, а потому и писать одинаково. Зту истину они знают и на себе. Первейшие, так назьіваемьіе драматурги, а у них драма в драму не приходит, сказка сказке не рав- няется, и счастливое потомство,— увьі, не мьі! — приняв обещанньїе части «Истории русского народа», так же най- дет, что не все части ее написань! в одном духе и с одина- ковою силою. Зто участь человека. Не только ми, но и ученьїе, отличнейшие писатели не равньї в своих сочинениях. Пишется, что бог на мьісль послал, била бьі цель нравст- венная, назидательная, а без зтого как красно ни пиши — все вздор, хоть брось. Пиши о людях видимьіх тобою, а не вьімьшіляй характеров небьівальїх, иеестественньїх, стран- ньіх, диких, ужасннх… указал бьі, Да вьі умньї — смекайте сами! Пишите собственное, не отьіскивайте стародавних, чуже- земньїх брошюрок для обработки их по-своему и вьідачи за своє, будто уже читающие так темньї, что не отьіщут и не разгадают, не поймут, что зто только перевод с вашим украшением. Указал бьі, Да вьт умньї — смекайте сами! Так что об атом говорить! Хоть бьі и в «Маргарите Прокофьевне» неужели нет цели? Мне хотелось в одном ее лице показать действия, хитросплетенние умствования всех и во всем лицемерст- вующих; сего рода люди намерение своє — поживиться малу толику от ближнего— прикривают благовидною причиною, обехцают блаженство, спокойствие, утеху, получение отличних книг и се и то… и все обещают в будущем, а де- нег требуют теперь же. Вот и встречаем Маргарит везде. |
| 80 |
| Так в «Столбикове», «Халявском» и в каждой моей повести, где — расчети сюда не входят, я старался показать цель, для чего и почему пишу; удалось ли — не моє дело судить. Сравнивать Столбикова с Совестдралом и другими известньши гг. издателям «Рус [ского] вестника» похо- ждениями, потому что и Столбикова похождения?.. Ох, господи боже мой! А на цель-то вн, гг., и не взгля- нули?
Про слог мой: и тут не взглянули, что в заглавии стоит: «рукопись XVIII века». То-то же. Вот Столбиков и пишет, как писали в девяностнх годах, нечто между Ломоносовнм и Карамзиньїм. Написал бьі он по-вашему… что бьі вншло? Старинная французская повесть, худо переведенная, с но- вейшими русскими украшениями! Подражать не люблю и не хочу, и потому-то не лезу за другими на литературнне подмостки. И теиерешний слог ожидает та же участь, какая постигла слог Столбикова. Подождем и дождемся; заря занимается. Пишу, не веря похвалам покупним и своеко- рьістньїм, и очень понимаю, какие флюгера — все люди, хва- лящие писателя, когда он надобен хвалителям, как изло- жено мною в начале статьи. Правилен слог, которнй по- нятен, а…. Да вьі умньї — смекайте сами! Заграничних людей в свои повести не беру, излагать и обьяснять старину не пускаюся: я не жил тогда. А пишу, что встретится мне. В вьісшєм кругу единообразие, утон- ченность, благоприличие, вмсокие чувства там живут, дей- ствуют, и они свойственнн людям, составляющим его, по воспитанию и по понятиям; нет пищи для замечаний, наб- людений, нечего виставлять всем видимое и всем извест- ное. Вот в простом классе людей, необразованном, где люди действуют не по внушенннм им правилам, не по вложен- ньім в них понятиям, а по собственному чувству, уму, рас- судку, если замечу что такое — пишу, вот и виходят мой Маруси, Оксани, Науми, Мироньї, Сотниковни н проч. и проч. Какой еще там видумали русско-малороссийский слог? А! Зто Халявского. Да он иначе не должен уметь и говорить, как не своим природним, по местности, язиком. При сем следовало би спросить: где же у нас чистий рус- ский слог? А. пишет так, Б. иначе, В., Г. и… проч.— всякий по-своему, и всякий утзерждает, что его правда. За всеми не угоняешься; пиши по-своему. Где ви там нашли любов- ников-резонеров, прости господи!.. И не знаю, что зто за народ такой, не русский. И оттого не записался и не внпи- сался, потому что материали не истощились. Лишь вник- |
| нешь, заметишь, гляди — и повесть. И сколько их еще 1 меня! Будете читать, когда захотите.
Ей-богу, не хотел ничего писать, по сказанной в начале причине, да вздумалось открьіть ошибочки, сказанньїе в начале статьи гг. издателей «Рус [ского] вест[никаЬ далее, далее, да и заговорился или записался, да и ответил’ на все. Вперед таков не буду. Хоть что бьі ни писали про- тив моих сочинений, я ни слова: трудно заставить других мислить сходно с нами. Но при сей верной оказии имею честь покорнейше просить особу автора оставить в покое, а то не ровен час как и вам ‘кто, забив так же пристойносте,’ дриличие, благоразумие, ответит тем же, но без всяких видумок и поклепов, так… Ви умни — смекайте сами! |