Разрешение церковного кризиса выпало на долю
собора, созванного царем Алексеем в 1666 г., на котором
руководящую роль играли греки — два патриарха, алек­
сандрийский Паисий и антиохийский Макарий, газский
архиепископ Паисий Лигарид и архимандрит афонского
Иверского монастыря Дионисий. Присутствие восточ­
ных патриархов должно было придать собору особую
авторитетность, и московское правительство было край­
не обеспокоено тем, что оба они оказались бывшими пат­
риархами, кафедры которых были уже замещены ины­
ми лицами, а Лигарид находился под запрещением от
яа-гриарха иерусалимского. После собора правительство
хлопотало о возвращении патриархам- их престолов и до­
стигло цели; достигло оно и того, что постановления мос­
ковского собора не встретили возражений и греческая
церковь признала их имеющими законную силу; исхло­
потать снятие запрещения с Лигарида не удалось, но это
имело уже мало значения. Перед собором поставлены
были две задачи: решить дело о Никоне и о борьбе час- ти духовенства против его исправления книг и обрядов.
Дело Никона приняло форму суда восточных патриар­
хов над московским по челобитью царя и русских епис­
копов о его винах и кончилось осуждением его. Признан­
ный виновным за оскорбление государя, за самовольное
оставление патриаршества и церковную смуту, за жесто­
кое и неправедное управление, бесчестие патриархов на
соборе, Никон приговорен был к лишению архиерейства
и священства. В связи с этим делом обсуждались на со­
боре два вопроса огромной принципиальной важности:
о взаимоотношении властей, светской и духовной, и о
власти патриарха в церковном правлении. Патриархи
строго осуждали тех, кто «пиконствуют и папежствуют,
кто покушается уничтожить царство и поднять на высоту
священство», и защищали мнение, что патриарх должен
быть «послушлив царю, яко поставленному на высочай­
шем достоинстве и отмстителю Божию», и «полагать се­
бя под суд царский». Но русские епископы довольно
-единодушно отстаивали независимость церкви и доби­
лись такой формулы соборного суждения: «Да будет при­
знано заключение, что царь имеет преимущество в де­
лах гражданских, а патриарх в церковных, дабы таким
образом сохранилась целою и непоколебимою вовек
стройность церковного учреждения». Эта формула не во­
шла в официальные соборные деяния и, стало быть, не
была формально признана царем, но архиереи, стоявшие
на ней, добились уничтожения Монастырского приказа
и подчинения своей власти — власти епархиальных чи­
новников. С другой стороны, тот же собор содействовал
ослаблению единоличной власти патриарха; греческие
иерархи настаивали, чтобы епископские соборы съезжа­
лись ежегодно, но это оказалось неисполнимым для Мос­
ковского государства, и коллегиальность верховного уп­
равления церкви была обеспечена установлением очеред­
ного присутствия некоторых архиереев в Москве, для
составления, вместе с «прилучившимися» по делам в сто­
лице, так называемого патриаршего собора. Реальным
результатом соборных деяний 1666—1667 гг. оказалось,
действительно, ослабление патриаршей власти, подгото­
вившее ее отмену при сыне царя Алексея. Но попытка
разграничить области государственного и церковного
правления осталась бесплодной, тем более что на долго
царской власти выпало определять последствия разра­
зившегося в церкви раскола.
127 Спор о старине и новшествах в церковном обиходе
получил па этом соборе неожиданно резкую постановку.
Греки получили его на обсуждение в том виде, какой он
принял на русском соборе 1666 г. Там одобрены были
все исправления, а противников «никонианства» увеще­
вали примириться с ними, причем только четверо — Авва­
кум, Лазарь и два Федора, дьякон и поддьяк, — упорно
стояли на еретичестве принятых церковью новин и под­
верглись за это «конечному соборному осуждению»; но
общий вопрос о взаимоотношении старины и новизны не
был поставлен ребром, так как собор искал примирения
на признании их различия непринципиальным. Этот-то
вопрос, смущавший своей недосказанностью, был постав­
лен на рассмотрение собора при участии греческих иерар­
хов. Руководящее значение получил тут архимандрит
Дионисий, долго живший в Москве в качестве книжного
справщика. Участник правки книг и обрядов, он хорошо
знал отличия старины московской, но изображал их как
отступления, возникшие, когда русская церковь вышла
из зависимости от Византии и начала отличаться от гре­
ков ради своего «суемудрия». Греки всецело стали на эту
точку зрения и провели на соборе осуждение всей ста­
рины московской и закрепивших ее деяний Стоглавого
собора. Соборной клятвой на защитников старых книг
и обрядов был оформлен в 1667 г. раскол в русской церк­
ви между «старообрядством» и «никонианством». При­
том восточные патриархи настаивали, чтобы раскол был
уничтожен «крепкою десницею царскою», и тем самым
положили начало «временам гонительным» в истории
русского раскола. Усмирением Соловецкого бунта, ссыл­
кой «начальных отцов» в Пустозерск, казнью инока Ав-
раамия в Москве, пыткой и тяжким заключением в зем­
ляной тюрьме боярынь Морозовой и кн. Урусовой начал­
ся героический период в истории русского старообряд­
ства; отлученная от церкви, потеряв организационные
устои своего религиозного быта, «старая вера» живет
убеждением, что недолгое время осталось бытию сего ми­
ра, что она терпит беды, предсказанные как признак при­
шествия царства антихристова, торопит свой исход из
мирской отравы коллективными самосожжениями или
начинает приспособляться к дальнейшему земному пути
ряда поколений, дробясь на толки в попытках разрешить
неразрешимые задачи своего религиозного быта. В кед­
рах старообрядческого быта продолжают жить традиции
128 старинной московской культуры, отголоски средневеко­
вой книжной мудрости и изжитых преданий. Русская
жизнь в целом пошла иными путями.