Вся русская история есть история колонизуемой стра­
ны. То шире распространяясь по свободным землям, то
отступая под напором буйных азиатских орд, в разливах
и отливах колонизационного движения занимали восточ­
ные славяне пространства обширной Восточно-Европей­
ской равнины, перейдя затем и за ее пределы, в далекие
области Европейско-Азиатского материка. Политические
достижения восточного славянства — основные моменты
в истории русской государственности, как Киевская дер­
жава или Московское государство, возникали, когда
внешние неодолимые препятствия вынуждали население
замкнуться в более или менее определенной территории,
сплотить и сорганизовать свои силы для самообороны,
неизбежно переходивший, при успехе, в наступление по
очищенным от враждебных соседей путям дальнейшего
колонизационного движения. В течение долгих веков со­
отношение между количеством населения и размерами
заселяемого пространства оставалось неблагоприятным
для интенсивной хозяйственной и социальной культуры.
Недостаточность общественной силы — личных и мате­
риальных средств страны для разрешения очередных
внешних и внутренних задач русской жизни — постоян­
ная, поистине трагическая черта ее исторических судеб.
Значительные исторические достижения покупались по­
этому дорогой ценой крайнего напряжения. Организаци­
онные задачи и цели брали, по необходимости, верх над
творческими; вольное развитие общественной самодея­
тельности подавлялось служением всех сил и средств
страны интересам политического целого и тех общест­
венных групп, которые руководили его устроением и дея­
тельностью. Наряду с внешней напряженностью общего
положения Великороссии, ее внутренняя жизнь опреде­
332 лялась элементарностью народнохозяйственной почвы,
на которой строилось социально-политическое здание Ве­
ликорусского государства. В стране, богатой лесом и во­
дой, на скудном суглинке, земледельческому населению
приходилось с большим трудом отвоевывать у природы
участки под пашню, расселяться мелкими поселками,
выискивая для них удобные места, разбрасываться на
больших расстояниях; крупное значение в его быту лес­
ных и водных промыслов — звероловства, рыбных ло-
вель, лесного бортничества усиливало экстенсивность
расселения в погоне за нетронутыми угодьями и ухожая-
ми. Первобытные приемы хозяйства придавали ему по­
движный, неустойчивый характер. Легко покидались ис­
тощенные участки, легко передвигалось население на
новые земли в поисках более благоприятных условий
применения нелегкого труда. Группы этого населения,
рассеянного по мелким поселкам, широко и свободно за­
хватывали обширные пространства свободной территории
и, поскольку сохраняли соседские связи, образовывали
большие волости. Малонаселенные территории этих во­
лостей были весьма значительного объема, но слабо очер­
чены, слабо организованы. Их грани определялись край­
ними пунктами поселения, но леса и земли, не втянутые
в хозяйственную эксплуатацию, оставались подолгу не-
размежеванными между соседними волостями — облас­
тью вольного захвата. Хозяйственный труд скользил по
поверхности страны, растекаясь вширь, овладевал тер­
риторией неглубоко при господстве экстенсивного хозяй­
ничанья и разбросанного, редкого заселения. Колониза­
ционное движение постепенно, но непрерывно рассеивало
народную силу, не давая ей окрепнуть и сплотиться, пока
не встретило внешних препятствий, остановивших его
дальнейшее распространение. В XIII—XV столетиях на­
селение северной Руси оказалось в таких внешних по-
литико-географических условиях, которые сильно затор­
мозили это движение, замкнули его в определенной —
более или менее — территории. Колонизация приняла
иной характер, пошла в глубь занятой области. То и де­
ло возникают новые починки и выселки на территории
больших волостей, новые «пути» и «ухожаи» в непочатых
лесных участках. Новые поселения откинуты часто н 1
десятки верст от исходного пункта, за лесом и болотами,
и, окрепнув, раскинувшись в ряде деревень и выселков,
слагаются в новую «волостку», которая затем может вы­
333 расти и » самостоятельную волость. При иных условиях
поселения располагались относительно плотнее, ближе;
волость крепла, определялась в более людную и более
устойчивую единицу. Великорусская крестьянская во­
лость жила своею довольно сложною жизнью. Интересы,
связывавшие группы поселений в крупные волостные со­
седские общины, были отчасти хозяйственного, отчасти
(и преимущественно) бытового-административного ха­
рактера. Хозяйство, сельское и промысловое, велось от­
дельными дворами и мелкими поселками при долевом
и складническом владении хозяйственными угодьями, но
пользование лесом, пастбищами, занятие под эксплуата­
цию новых участков, возникновение новых колонизацион­
ных пунктов вызывали издавна потребность некоторой
регламентации, которая была делом волостного мира
Волостной староста с крестьянами был органом власти
этого мира над волостной территорией, ведал распоря­
жение пустошами, лесными участками и земельными
угодьями, не освоенными под отдельные хозяйства или
покинутыми, запустевшими. От волости должен был по­
лучить участок новый поселенец, чтобы иметь законное
основание своему владению; волость и защищала земли
своей территории от сторонних захватов. Поскольку во­
лость заинтересована в пополнении состава своей трудо­
вой и платежной силы, она заботится через выборного
старосту о привлечении поселенцев на пустые участки,
принимает их на льготу, сдает угодья в оброк. А интерес
этот связан с тяглой повинностью, легшей на волостные
общины. Старинная дань в пользу князя-правителя
окрепла, определилась и стала тяжелее в сочетании
с «неминучей данью» в Орду и раскладывалась на волос­
ти черного, тяглого крестьянства общей суммой, которую
волостная община разверстывала внутри себя «по жи­
вотам и промыслам», «по силе» каждого плательщика,
собирала ее и выплачивала агентам княжеской власти,
с круговой порукой всех за каждого, имущих за неиму­
щего, хозяйственных «жильцов» — волощан за пустые
участки. В то же время волость была, в значительной
мере, замкнутым в себе самоуправляющимся мирком. На
ней самой лежала забота об охране внутреннего мира
и порядка, борьба с преступностью, разрешение сосед­
ских споров и столкновений. Правительственная деятель­
ность княжеской администрации была крайне слабосиль­
на. Князь поручал суд и управление наместникам и во­
334 лостелям, назначаемым редко на одну обширную волость,
чаще на несколько волостей; и ведали наместники с нич­
тожной силой в 5—6 тиунов и доводчиков, а то и мень­
ше, округом в сотни верст. До их суда и расправы до­
ходили только важнейшие дела — об убийстве, разбое,
татьбе с поличным, а мелкие, текущие дела решались
в волости. Но и в наместничьем суде велико участие во­
лости. На волостных крестьянах лежит обязанность пре­
дупреждения преступлений путем выслеживания, ареста
и выдачи наместнику «ведомых лихих людей», профес­
сионалов разбоя и конокрадства; на них — обыск по вся­
кому делу и ответственность за нерозыск тяжкого пре­
ступника, состоявшая в уплате всем миром уголовного
штрафа, какой пал бы на самого виновного. А составные
части волости — села и деревни — «тянули» к ней
и данью, и судом. Создавая сами весь следственный и об­
винительный материал, к тому же сведущие в своем
обычном праве, в своей «старине и пошлине», волостные
люди, обычно выборные волостные власти, — необходи­
мые участники наместничьего суда в качестве «судных
мужей», без которых наместник не имеет права творить
свой суд. Волостная община деятельна и в удовлетво­
рении духовных потребностей населения. Крестьянской
общинной силой строятся церкви, подыскивается причт,
обеспечивается его содержание. Приходская жизнь тес­
но сплетена с волостным бытом, как и жизнь мелких мо­
настырей, которые иной раз целиком в руках своих
«вкладчиков» — волостных крестьян.
При такой значительной и разнообразной самодея­
тельности волостных общин влияние и прямое вмеша­
тельство княжеской власти и ее органов в жизнь народ­
ной массы долго остаются поверхностными и внешними.
Деятельность княжого управления направлена почти ис­
ключительно на эксплуатацию народного труда ради
обеспечения нужных власти средств — путем организа­
ции платежей и повинностей населения.
Назначение наместников для управления частью кня­
жества имело, действительно, основной целью не столь­
ко выполнение правительственных функций по отноше­
нию к местной народной жизни, сколько преследовало,
отчасти, политическую цель — закрепить за княжеской
властью господство над данной областью — и служило,
с другой стороны, способом содержания ближайших слуг
этой власти. На населении лежала обязанность обеспе-
335 мни. содержание наместника, его агентов, слуг и семьи
доставлением ему достаточных «кормов», и самая долж­
ность принимала характер «кормления» как княжеского
пожалования за службу, тем более что обычно намест­
нику давались «прибытки» долей княжеских правитель­
ственных сборов и пошлин. Пожалование должностью
как доходной статьей превращало наместника в своего
рода откупщика или половника на княжеских доходных
владениях: условливались, что боярин, который будет
волости ведать, отдаст в княжую казну «прибытка по­
ловину», а при уходе с должности — получит свое корм­
ление «по исправе» (т. е. по расчету) или же обязуется
отслужить службу до срока обычных расчетов по нату­
ральным доходам при осеннем завершении хозяйствен­
ного сезона. По-видимому, годичный срок был нормаль­
ной единицей пожалования кормлением, но мог быть,
конечно, повторно продолжен с года на год как прекар-
ное владение доходами, пока князь не «сведет» боярина
с наместничества или тот сам не «съедет»; установились,
позднее, своего рода очередь на кормление, с назначе­
нием на него нового лица, ожидающего заранее намечен­
ного срока, совместное назначение 2—3 лиц на части до­
ходов с должности, предоставление кормления сыну после
отца, племяннику после дяди. Черты «хозяйственно­
го» отношения княжеской власти к постановке намест­
ничьего управления типичны для всего строя ее власт­
вования над страной и населением.