Губернатор, видно, хотел порадовать, сообщая, что представил его к ордену, очередному чину и денежной на­граде. А Казаку Луганскому не понравилось это, даже раз­дражало. Он резко отложил письмо в сторону, задумался, а потом встал, начал ходить по кабинету. Его высокая су­хая фигура в коричневом суконном халате, прихваченном у пояса, быстро перемещалась из угла в угол. Затем он так же быстро сел за стол. Длинная, худая рука потянулась к письму. “Нет, не годиться так,- думал он. – Раз сообщение письменное, то и ответ должно дать на бумаге”. Он взял чистый лист, стал писать. После официального обращения к высокопоставленному лицу на бумагу ложились строки, касающиеся существа вопроса:

‘ “Во-первых, – писал В.И. Даль, – мне кажется, что это не идет и будет некстати. Во-вторых, ордена и чина мне дать невозможно; их надовали мне и так не в меру. В-третьих, и то и другое мне всегда было в тягость, а не в радость; осо­бенно охотно сложил бы я с себя последний чин и звезду, которая пристала мне, как … пословица вам известна. Ос­тается денежная награда, но денег мы и так получаем мно­го, и надо в этом отношении совесть знать; к тому же у вас нет на это казны, а из чужого кармана, кажется, просить наград нельзя. Наконец, в доказательство искренности моей, выскажу и лишнюю правду: вы представляете к на­градам за отличие в числе прочих таких людей, что я бы считал первым для себя отличием не быть отличаемому с ними вместе. Чтобы сторонние не сочли меня за такого же негодяя…”

Письмо лишний раз подтвердило, что высокие челове­ческие качества настоящего казака – честь, совесть и прав­да были от рождения присущи уроженцу Луганска, слав­ному сыну Донбасса Владимиру Ивановичу Даню. Неда­ром он называл себя Казаком Луганским.