Народной поэзии Гердер посвятил статью «Извлече- ния из переписки об Оссиаие и песнях древних народов», напечатанную впервые в сборнике «О немецком характере и искусствей-(47-73). «Песни Оссиана» (1760—1765) представляли гениаль-ную подделку шотландского школьного учителя Джемса_ Макферсона, который, заимствовав из фольклорной тра¬диции лишь отдельные имена героев и незначительные сюжетные подробности, выдал свое сочинение за шотланд¬скую национальную эпопею III века, сохранившуюся в устной народной традиции и переведенную им на англий¬ский язык (ритмической прозой) с кельтского (гаэль- ского) языка шотландских горцев. Величественный горный пейзаж «Песен Оссиана», возвышенные и благородные чувства героев, лирическая окраска повествования, мрач¬ная и меланхолическая, — все это соответствовало сенти-ментальным вкусам эпохи и было восторженно принято большинством современников (в том числе и Гердером) как отличительные черты искусства «северного Гомера».
В «Рассуждении о поэмах Оссиана» доктора Блэра, со¬провождавшем английское издание и немецкий перевод, говорилось в духе английского предромантизма об особен¬ностях языка и поэзии первобытных народов, полных свободного непосредственного чувства, страсти и фанта¬зии образных и музыкальных. Для Гердера существо¬вание «ПесенОссиана» было прежде– »сего” доказатсльством, что способность к поэтическому творчеству есть общее достояние всех народов, не только, народов «клас-г I сических», но также «диких» народов Севера, и что может / существовать идеал прекрасного в поэзии, отличный от древних греков и Гомера.
Перевод Оссиана на немецкий язык, сделанный М. Денисом античными гекзаметрами в манере Клопштока (1768), послужил для Гердера поводом для рассуждения
О характере и стиле народной поэзии. Подобно Го¬меру, Оссиан для Гердсра — народный певец; изданные Макферсоном под его именем поэтические произведения — это «песни народа необразованного, но одаренного непо-средственным чувством, песни, которые долгие годы жили в устной традиции, передаваемой от отца к сыну». При-влекая для сравнения с Оссианом немецкие народные песни, английские баллады из сборника Перси, отрывки из скандинавской «Эдды» и скальдов, народные песни латышей, лапландцев и североамериканских индейцев, Гердер ставит вопрос о народной поэзии в перспективу широкого сравнительно-исторического изучения. Как и в развитии языка, он различает в истории поэзии две стадии связанные с общим ходом развития человеческой культуры.
Песни диких народов, или, как говорит Гердер, наро¬дов «живых» и «свободных», должны быть дикими,..то., есть живыми, свободными, чувственными, полными лирического Движения. Это не мертвые «бумажные» стихи, но стихи живые, предназначенные для пения и пляски, управляемые движением ритма и мелодии, пронизанные «присутствием живых образов». Гердер особенно подчеркивает значение ритмического и музыкального элемента в народной песне, «живого движения, мелодии, языка жестов, пантомимы»: народная песня нередко имеет драматический характер, превращается в «движущуюся, действующую, живую сцену». «Песни диких народов рассказывают о
существующих предметах, действиях, происшествиях, об окружающем живом мире. Как .богаты и многообразны при этом обстоятельства, черты действительности, отдель’ ные подробности! И все это они видели собственными глазами, все это снова возникает в их душе!» Отсюда в развитии песни — резкие скачки и неожиданные пере¬ходы, нарушающие непрерывную логическую последова¬тельность мысли. «Между отдельными частями песни су¬ществует такая же связь, как между деревьями и кустами в лесу, между скалами и пещерами в пустыне, между от¬дельными сценами самого происшествия». Эту отрывоч¬ность, эти «скачки и переходы» (Sprünge und Würfe) Гер¬дер считает характерным стилистическим признаком на¬родной песни.
Для тогочтобы понять особенности народной песни в ее местном, национальном своеобразии, необходимо пе¬ренестись в ту историческую и географическую обстановку, которой она обязана своим происхождением. По примеру англичанина Вуда, автора «Опыта об оригинальном гении и сочинениях Гомера» (1768), который посетил развалины Грои с Гомером в руках, Гердер мечтает о путешествии в горную Шотландию, где родилась поэзия Оссиана. «Там я услышу живые песни живого народа, испытаю их не-посредственное действие, увижу места, которые живут в стихах, сумею изучить остатки этого древнего мира, сохранившиеся в обычаях народа!» Он вспоминает и свое морское путешествие, когда «перед лицом совсем иной, живой и творческой природы, между бездной моря и не¬бесами», окруженный «изо дня в день все той же бескрай¬ной стихией», он, как Вуд, читал Оссиана и скальдов, проезжая мимо берегов Скандинавии и Англии. «Вуд с томиком Гомера-—на развалинах Трои, аргонавты, Одис¬сеи, Лузиады — под развевающимся парусом, подле гро¬мыхающего штурвала, история Утала и Нинатомы — в виду острова, на котором она произошла! По крайней мере на меня, человека непосредственного чувства, столь непосредственные переживания оказывают глубокое воз¬действие».
Расцвету подлинной народной поэзии Гердер противо¬поставляет упадок-тснижной поэзий современного цивили-зованного общества, рассудЪчной, оторванной от жизни
И ПОТОму лишенной творческой силы. «Мы почти уже не
видим и не чувствуем, мы только думаем и рассуждаем».. «Мы стали… работать, следуя правилам, которые гений лишь в редких случаях признал бы правилами природы; сочинять стихи о предметах, по поводу которых ничего нельзя ни подумать, ни почувствовать, ни вообразить; выдумывать страсти, которые нам неведомы, подражать душевным свойствам, которыми мы не обладаем,—-и, на-[ конец, все стало фальшивым, ничтожным, искусственным».!
Ожидая возрождения современной литературы от со¬прикосновения с живой стихией народной поэзии, Гердер предлагает французам, англичанам, немцам начать соби¬рание народных песен. И у немецкого народа сохранилось немало стихотворений, подобных английским балладам из сборника Перси. «Во многих местностях нашей страны я слышал народные песни, областные песни, крестьянские песни, которые по живости и ритмичности, по наивности и силе языка отнюдь не уступают многим из названных мною песен. Но кто же их собирает, кто обращает на них внимание — на улицах и в переулках, на рыбных базарах, кто прислушивается к хоровым песням неграмотного сель-ского люда?
С призывом начать работу собирания Гердер обращается к друзьям во всех немецких землях, уча их «не стыдиться» этих песен и ссылаясь на пример английских и ; шотландских собирателей.
Дальнейшее развитие эти мысли Гердера получают в статье «О сходстве средневековой английской д немецкой поэзии», напечатанной в «Немецком музее» 1777 года. Статья эта является первой и:! серии неизданных преди¬словий к ранней редакции сборника «Народных песен» (1773). Как нередко случалось у Гердера, рукописные варианты статьи проводят мысль автора гораздо более решительно и резко; в печатной редакции многие положе¬ния смягчены во избежание полемики. Гердер начинает с призыва к изучению средневековой литературы западно¬европейских народов, образующей единое целое, порожден¬ное «духом рыцарства», но также народных преданий,
сказок и мифологии как. отражения народных, верований. Все великие национальные литературы, говорит Гердер, имеют национальную традицию, уходящую в народное прошлое. В Англии Чосер, Спенсер, Шекспир черпали из источников «народной веры», из «старых песен», которые впоследствии были собраны Перси и другими. Только современная немецкая литература оторвалась от своего прошлого и имеет целиком подражательный характер. «У нас все вырастает a priori, наша поэзия и классическое образование падают нам с неба». «Тот, кто вздумал бы сейчас поинтересоваться простым народом,., .его.-.похлеб- койпга’сказок, поверий, песен, грубого языка,—- каким бы он показался” варваром!» Между тем «если у нас не будет
народа, то не будет ни публики, ни нации, ни языка, ни поэзии, которую мы могли бы назвать своей, которая жи,- вет ii творит в нас самих». Такая литература существует только «для кабинетных ученых и брюзгливых рецензен¬тов», но лишена опоры «на немецкой земле».
Указывая современной литературе путь к националь¬ному прошлому, к народным истокам национального твор¬чества, Гердер в то же время выступает против исключи¬тельного господства классических канонов вкуса и правил поэзии, извлеченных из древнегреческих образцов. «Ведь и греки были некогда, если хотите, дикарями, и даже в лучшую пору их расцвета в них сохранилось гораздо больше природного, чем может обнаружить прищуренный глаз схолиаста или классициста». Гомер в своих песнях рассказывал древние народные предания, его гекзаметр
240
напев греческих народных романсов. Воинственные песни Тиртея — это греческие баллады, Арион и Орфей — «бла-городные греческие шаманы», трагедия и комедия разви¬лись из народных хоров и плясок. Сапфо поет о любви, как современная литовская девушка из народа. Таким образом, за национальным своеобразием народной поэзии для Гердера открываются ее общечеловеческие свойства как определенной ступени развития поэтической мысли, одинаково исторически обязательной и для «классических» и новоевропеиских народов и для народов первобытных, не затронутых влиянием европейской цивилизации.
О Гомере как о народном певце Гердер, развивая мысли англичанина Вуда, говорит более подробно в предисловии к печатному изданию своих народных песен (1779). «Ве- личайший певец греков, Гомер является одновременно величайшим народным поэтом. Созданное им величествен¬ное целое — не эйбпея» (то есть не поэма «классического» стиля), «а эпос, сказка, предание, живая история народа. ! Он не усаживался на бархатные подушки, чтобы написать греческую поэму в дважды двадцать четыре песни, со- | гласно правилам Аристотеля, или, по воле музы, сверх этих правил, — нет, он пел то,…что слышал, изображал то, что видел и непосредственно воспринял; его рапсодии оста- 1 вались не в” книжных лавках и не на лоскутках бумаги, а в ушах и сердцах живых певцов и слушателей, от которых | спи и^ были затем собраны и, наконец, дошли до нас, обре- мененные целым грузом примечаний и предрассудков». Этот взгляд на Гомера как на народного певца патриар- ! хального общества оказал влияние на молодого Гете: его Вертер восхищается при чтении «Одиссеи» «великолеп¬ными и гордыми женихами Пенелопы, которые сами убивали
быков и свиней, резали и жарили их», или вспоминает те патриархальные времена, когда дочери царей приходили черпать воду из колодца. Карамзин, посетивший Гердера в Веймаре в 1789 году и говоривший с ним о подражании греческой поэзии, отразил в своих записях эту точку зре¬ния Гердера и его школы: «Гомер у них Гомер: та же неискусственная, благородная простота в языке, кото- () рая была душою древних времен, когда царевны ходили по воду и цари знали счет своим баранам» 8. Значительно позже, в статье «Гомер — любимец времени», напечатан¬ной в «Орах» Шиллера (1795), Гердер особенно подчер¬кивает как признак народности искусства Гомера предпо¬лагаемое им наличие вариантов, связанных с устной
241
традицией песни, «Так повсюду на свете варьируются
народные песни; каждая местность вносит в них свои изме-
нения». Эти взгляды Гердера на Гомера, несомненно, ока-
зали значительное влияние на теорию Ф. Вольфа, рассматри-
вающую «Илиаду» как свод безыменных песен народных
певцов («Prolegomena ad Homerum», 1795). Ими вдохнов-
лялся и близкий Гердеру Фосс в своих известных перево-
дах «Одиссеи» (1781) и «Илиады» (1793).
Статья Гердера заканчивается и на этот раз призывом
к собиранию и изучению народных песен. Прежде всего —
в широком, универсальном масштабе. «Народоведение
необыкновенно расширило карту человечества: насколько
больше мы знаем народов, чем греки и римляне!» Но зна-
ния эти чрезвычайно поверхностны. Европейские._ путе-
шественники, пишет Тердер.в рукописной-редакции-статьи,
интересуются лишь внешним видом дикарей и «несущест-
венными сторонами их внешнего быта», а больше , всего
думают о том, «какими средствами можно было бы. хшлуз-
ше поработить их, эксплуатировать, подвергать мучениям,
.командовать ими и окончательно испортить». Гердер вы-
смеивает англичанина Чемберлена, напечатавшего перевод
‘молитвы «Отче наш» на ста десяти двух языках.
В ТОЙ же рукописной редакции он пишет: «Возьмите па- Ьторский парик этого благочестивого человека и измерьте
С его помощью головы всем тиграм, львам и слонам, а по- |ом закажите с них гравюры в этой благочестивой позе — великолепная естественная история вселенной». Между Тем лучшим источником для более глубокого знакомства с дикими или малокультурными народами являются, —
песни.’ Эти” песни — «архив народов^ сокровищница их
науки и религий, и х тедшиин – и. косм ого нии,. Деян ий отцов
и “событий йяТистории, отпечаток их сердца, картина . их
домашней жизни в радости и горе, на брачном ложе и.на^ смертном’ одре». «Воинственный народ воспевает подвиги, н ежны й в оспе вал любовь. Сметливбш народ слагает загад- кйГ.нарбд; обладающий воображением, —аллегории, прит-
чи, живые картины. Народ с кипучими страстями может
выражать только страсти,“точно так же как .народ, окру¬женный опасностями, создает себе грозных богов». JГegдep ставит перед собой задачу создания «ес.т£с.тне1шаи_Л1СХорци народов», правдивой, неприкрашенной и в то же вреля не приниженной «в угоду религии и к л а с с и чес к о му вк усу» (рукописный вариант). «А между тем даже в Европе целый ряд наций остается еще не изученным н не описан-
ным в этом отношении. Эстонцы и латыши, венды и сла¬вяне, поляки и русские, фризы и пруссы — их песни этого рода собраны не так, как песни исландцев, датчан, шведоп, не~говоря уже об’ англичанах, эрсах и бриттах или о юж¬ных народах».
Но особенно существенной национальной задачей Гер- дер и здесь считает собирание немецких народных песен.
Он обращается к немецкому народу с пламенным призы¬вом: «Великая империя, империя десяти народов, Герма¬ния! У тебя нет своего Шекспира, но неужели у тебя нет и песен предков, которыми ты могла бы гордиться?» «Итак, примитесь за дело, братья мои, и покажите нашей I нации, что она собойпрёдставляет и чем она не является, как она мыслила и чувствовала или как она мыслит и чувствует сейчас…»
Одновременно с опубликованием статьи об Оссиане Гердер приступает к осуществлению своегозамысла — и зд ать сборни 1Г-‘на род н ых песен. Первая редакция этого сборника под названием «Старинные народные песни» была сдана в печать в 1773 году. Она~состояла в основном из немецких и английских песен и баллад. Последние были заимствованы из сборника Перси «Памятники старинной английской поэзии» (1765) и приведены в английском оригинале и в переводе Гердера. Старинные английские баллады, опубликованные Перси, как видно из многочи-сленных указаний в статьях, впервые пробудили у Гердера интерес к народной старине, как и вообще влияние англий-ской предромантической критики (Томаса Уортона, Херда и других) сыграло существенную роль в формировании его интереса к средневековой поэзии. Рукописи Гердера содержат большое число переводов из Перси, которые не попали в печатные сборники. Кроме того, первая редакция «Народных песен» заключала ряд переводов из Шек¬спира—не-тпльдо лирических отрывков (вроде песен Офе¬лии, Дездемоны, Ариэля и др.), но также трагических монологов из «Гамлета», «Отелло», «Айра» и др. со ста¬тьей о задачах художественного перевода Шекспира («Можно ли переводить Шекспира?»). Последняя часть сборника, озаглавленная «Северные песни», представляла, , по замыслу автора, «выход к песням чужих народов». V Здесь были литовские, латышские и эстонские песни, < лапландская йГ’двё гренландские (то есть эскимосские) ‘ и пять переводов дрёвнеисландской эддической поэзии и песен скальдов. К’ажд^^асть~6Жрывалась предисловием
243
и заключала объяснительные примечания к отдельным песням.
Под влиянием полемики, вызванной статьей «Об Оссиа- не и песнях древних народов», Гердер взял свою рукопись из типографии. Его смутили резкие нападки литературных староверов и личных недоброжелателей: так, философ- рационалист Зульцер, намекая на пасторскую должность Гердера, язвительно иронизировал по поводу «нового типа богословов», галантных и остроумных, «для кото¬рых народные песни, распеваемые на улицах и рыбных базарах, столь же интересны, как религиозные догматы». Тем не менее.Гердер продолжал работать над своим сбор¬ником и выпустил его в свет в значительно расширенном виде в 1728=.1279 годах под заглавием «Народные песни». Во втором, посмертном издании 1807 года, осуществленном женою Гердера и его душеприказчиком Иоганном Мюлле¬ром, сборник получил укрепившееся за ним в дальнейшем название: .«Голоса ^ародов в песнях».; Заглавие это было отчасти подсказано самим ГёрдеромТ он незадолго до смерти писал о своем сборнике как о «живом голосе наро¬дов, более того — самого человечества». Состав посмерт¬ного издания несколько расширен, и песни расположены по народам, что также отчасти было подсказано указа¬ниями самого Гердера.
По своему содержанию «Народные песни» Гердера свидетельствуют о широком универсализме его понимания народной поэзии. Сборник содержит немецкие песни, но не в очень большом числе -^6тчастй…иа. ус1н.ь1.х–записей„(глав¬ным образом сделанных молодым Гете в Эльзасе), отча¬сти из старинных письменных источников. В качестве
древнейшего образца немецкой песни помещена модерни¬зированная версия древненемецкой «Песни о Людвиге», воспевающей победу западнофранкского короля Людови¬ка III над норманнами (881 год).
Английские баллады взяты из Перси, английские песни — из того же Перси, а также из Шекспира, шотланд¬ские— из сборников Рамзея (1724). Для переводов с ис¬панского Гердер изучил испандкий__лаьцсГ”ряд романсов мавританского цикла переведены им из исторического ро¬мана Переса де Ита «Гражданские войны Гранады» (1595—1604) и из испанского «Кансьонеро». Несколько старинных и новых французских и итальянских песен вве¬дены были главным образом для соблюдения «справедли¬вости» и по отношению к этим народам.
Отрывки из «Оссиана» переведены Гердером разме¬рами свободных стихов Клопштока, которые, по его мне¬нию, были наиболее подходящей формой для передачи вольных ритмов народной поэзии. Творчество древних скандинавов представлено мифологическими песнями «Эдды» (в том числе знаменитой «Волуспа», содержащей космогонию и эсхатологию древних исландцев) и герои- ческой.поэзией скальдов. Интерес к этому искусству ‘гер¬манского Севера был пробужден в Европе появлением французской книги Поля Малле «Введение в историю Дании» (1755). Женевец Малле был профессором фран¬цузской литературы в Копенгагене, изучил скандинавские языки и, пользуясь латинскими исследованиями сканди¬навских ученых XVII века (Бартолина, Вормиуса, Резе- ниуса и др.), довольно широко ознакомился с памятника¬ми древнесеверной поэзии. В своем «Введении» он расска¬зывает о происхождении скандинавских народов, об их религиозных верованиях, нравах, обычаях и поэтическом творчестве. Особенное внимание современников вызвали опубликованные Малле в отдельном томе источники его «Истории», заключавшие французский перевод мифологи¬ческой части младшей (прозаической) «Эдды», краткое переложение остальных частей этого памятника, пересказ песен старшей (поэтической) «Эдды» и переводы отдель¬ных отрывков из исландских скальдов. Книга Малле вы¬звала в Англии живейший отклик в предромантической критике и ряд поэтических обработок древнескандинавских образцов (Перси, Грея и др.). Вместе с «Оссианом» Мак¬ферсона она определила представление современников
о поэзии народов Севера, отличной от греческого идеала красоты.
В Германии с «рунической» поэзией «Эдды» и скальдов первый познакомил читателя Герстенберг в своих «Пись¬мах о литературных достопримечательностях» (1766— 1767). Герстенберг выступил и с самостоятельным произ¬ведением на скандинавскую тему «Поэма скальда» (1767). Вслед за ним Клопшток, мечтая о воскрешении поэзии древнегерманских «бардов», вводит в свои оды скандинав¬скую мифологию вместо греческой. Одновременно с Герде¬ром те же отрывки из «Эдды» и скальдов переводит авст¬рийский «бард» Синед (переводчик «Оссиана» М. Денис). Гердер, который неоднократно в своих критических статьях говорит о «скальдической» поэзии скандинавского
Севера, как и большинство вышеназванных писателей, не знал древнеисландского; однако он не довольствуется французскими переводами Малле, которые считает «не соответствующими духу оригинала», и обращается к его | источникам. Позднее в статье «Идуна», вызвавшей столк- 1 новение с Шиллером, он вслед за Клопштоком рекомен- 1 д у етн е мец к им поэтам скандинавскую мифологию и поэ- I 3Ч5° как создание родственного немцам германского ! народа.
От Герстенберга как знатока скандинавских языков Гердер пытался получить для своего сборника переводы старинных датских баллад, с которыми Герстенберг в свое время также познакомил читателя своих «Литературных писем». Не получив желаемого ответа, он сам переводит по первоисточнику несколько баллад, которые, несмотря на недостаточное знание Гердером языка, принадлежат к числу его лучших переводов.
Из античных писателей Гердер выбрал по преимуще¬ству образцы, представлявшиеся ему остатками народной песни, — греческие «сколии» (застольные песни) Атенея, отрывки из песен Сапфо, свадебную хоровую песню («Ги¬меней») Катулла и немногие другие.
Совершенно новым для немецкой литературы было обращение Гердера к поэзии славянских народов. Он зна¬комит своего читателя с эпическими “песнями южньпГсла- вяяпо переводу итальянского аббата де Фортиса (1774), послужившему” ‘впоследствии важнейшим источником для и з не с т но й~по дд ел к и Мериме («Гусли»,! 826)’. Рядом” с его Собственными переводами выделяется замечательный пере¬вод знаменитой песни об Асанагинице, сделанный для Иего молодым Гете. Гердер дает в собственном стихотвор¬ном переложении отрывок о Либуше и крестьянском ко¬роле Пржемысле из латинского перевода чешской хроники Эацлава Гаека (1541). Не увенчалась успехом его попытка раздобыть русские песни. Зато широко .представлена в сборнике народная поэзия Прибалтики —;песни литов¬цев, латышей .и эстов, с которыми Г ердер .лак уроженец
Восточной Пруссии и рижский пастор успел познакомиться частью по собственным впечатлениям и этнографическим описаниям, частью с помощью Гаманна. На «литовские | дайны, или песенки, распеваемые там простыми девушка- I ми», обратил внимание уже Лессинг в своих «Литературных письмах», похвалив их «наивное остроумие и изящную простоту». «Из них вы могли бы узнать, что поэты рождаются во всех странах света и что живые чувства не яв¬ляются пр и в и л е г и е й Цивид и з о в а 11 н ы х народов». Это выска¬зывание Лессинга, столь близкое идеям самого Гердера, последний цитирует в своем сборнике, как и наблюдение своего учителя Гаманна, сопоставлявшего гекзаметр Го¬мера с монотонными размерами слышанных им при поезд¬ке через Курляндию и Лифляндию народных песен. Для демократической идеологии Гердера особенно характерно опубликование в сборнике эстонской народной песни,обли¬чающей жестокости и насилия, совершаемые немецкими помещиками в Прибалтике над их эстонскими крепостнымн ( «Жалоба крепостных на своих тиранов»).
Из этнографической литературы заимствовал Гердер образцы фольклора народов дальнего севера (гренланд¬ских эскимосов и лапландцев) и колониального юга (жи¬телей Перу). Лапландская^ песня («Поездка к милой») была уже известна в обработке по эта- сёнтименталиста / К^Э- Клейста, которую Лессинг похвалил за «безыскус-/ ственнбсть й”правдивость», вместе с тем подчеркнув, что/ «подражания такого мастера всегда являются улучшени-,’ ями». Намекая на это высказывание Лессинга, Гердер! писал своей невесте (1771): «За эту лапландскую песенку! я охотно отдал бы десяток клейстовских подражаний. Не\ удивляйтесь, что лапландский юноша, который не знает ! ни грамоты, ни школы и почти что не знает бога, поег | лучше, чем майор Клейст. Ведь лапландец импровизировал | свою песню, когда скользил со своими оленями по снегу,; и время тянулось так долго, пока он ехал к озеру Орра,’ где жила его возлюбленная; Клейст же подражал ему’, по книге».
Необходимо отметить, что в этом отделе народные песни тесно связаны у Гердера с бытовым материалом I этнографического характера: он приводит песни свадеб¬ные, похоронные, рабочие, цитирует загадки и пословицы, сообщает отдельные замечания об особенностях бытования и музыкального исполнения песни.
Наконец, сборник содержит некоторое число песен известных авторов, в особенности немецких. Среди послед¬них имеются стихотворения Лютера и старинных поэтов XVII века, высоко ценимых Гердером (Опиц, Симон Дах, Рист и др.), а также его современников, испытавших на себе влияние народной поэзии, как Матиас Клаудиус и Гете (баллада «Рыбак»).
В противоположность расположению по национально¬стям, принятому позднее издателями «Голосов народов», первое издание «Народных песен» дает материал в пест¬ром смешении, следуя принципу художественной группи¬ровки. В ряде случаев заметно стремление провести одинаковую тему через песни разных народов с сопостави¬тельной целью. Так, для немецкой баллады о ревнивом юноше, убивающем неверную возлюбленную, Гердер нахо¬дит испанские параллели в романсах о Заиде; рядом с литовскими и эстонскими свадебными песнями он ставит такую же песню из Анакреона, за отрывками песенок Сапфо следуют сходные отрывки латышских народных пе- I ! сен. «Греческие песни, — иронически сообщает Гердер \ в примечании, — примешаны, чтобы утешить нежные грече- I ские души, напуганные варварским характером предшест- ! вующих и последующих». Точно так же похоронная песня \ из Оссиана («Дартула») сопоставляется с гренландской,
! эстонская «военная песня» — с немецкой, мифологические ’.песни «Эдды»-—с перуанской песней, обращенной к бо-гине дождя. Желая показать общечеловеческий характер ‘ ( основных тем ПОЭЗИИ всех народов и вместе с тем И.х нацио нально-историческое своеобразие, Гердер делает первый ! 1 шаг к сравнительному изучению сюжетов и стиля народной поэзии.
Почти все переводы в сборнике сделаны самим Герде- ром. Имея как оригинальный поэт очень скромное и мало-самостоятельное поэтическое дарование, Гердер как пере¬водчик сумел сохранить все особенности народной поэзии,
о которой он так часто говорит в своих статьях, — лириче¬скую отрывочность, повторения, традиционные эпитеты и образную символику, свободное движение ритма, а в пере¬водах с германских языков (английского, датского) вместо обычных ямбов и хореев КНИЖНОЙ поэзии -—построенный I на счете ударений, акцентный стих, характерный и для не¬мецкой народной песни. Все это вместе он понимает как «песенный тон», которому придает особенно важное значе¬ние при переводе. Сущность народной песни, пишет. Гердер в предисловии к своему сборнику, заключается «в мелоди- ‘ ческом движении страсти или чувства», в особом прису¬щем ей «тоне» или «лирической мелодии», в которой «ду_ща песни» — основа ее воздействия. Отсюда— важнейший принцип перевода Гердера: установка на эмоциональный колорит песни, на ее лирический, музыкальный «тон». «В переводе самое трудное передать тон, песенную интрнацию чужого языка — об этом красноречиво свидетель¬ствуют сотни потерпевших крушение песен и лирические обломки, прибитые к берегам нашего и других языков». «Поэтому главная задача при составлении этого сборника заключалась в том, чтобы правильно уловить и сохранить тон и мелодию каждой песни».
Переводы Гердера оказали этим своим принципом не¬посредственное влияние на развитие немецкой лирики, опирающейся на народную песенную и балладную тради¬цию. Так, Гете подражает его «Дочерям лесного царя» (Переводу датской баллады «Рыцарь Олаф») в своей из¬вестной балладе «Лесной царь» (1782). Учениками Гер¬дера являются и немецкие романтики (Август Шлегель, Рюккерт и др.), которые, переводя английских, итальян¬ских, испанских, восточных поэтов, довели до совершенства основную тенденцию переводов Гердера в передаче ритми-ческого и стилистического своеобразия подлинника.
«Народным песням» Гердер предпослал свидетельства своих предшественников, ранее него с похвалой отзывав¬шихся о народном творчестве, — Монтеня, Филипа Сид¬нея, критика Аддисона (из статьи о старинной английской балладе «Охота на Чевиоте»), Лютера и Лессинга, а также вступительную статью, написанную более сдержанно, чем комментарии к первому, рукописному сборнику, но с обыч¬ными для него широкими сравнительно-историческими сопоставлениями.
Гердер начинает с утверждения, что «поэзия, и в осо¬бенности песня, была вначале целиком народной, то есть легкой, простой, идущей от самих предметов, и создавалась на языке масс, а также самой природы, богатой и ощутимой для всех». Он указывает также на роль хорового начала в первобытной поэзии, которой, как всякой песне, «нужно ухо слушателя и хор голосов и душ». В легендах о про¬исхождении греческой поэзии, в песнях «народного поэта» Гомера, в хорах греческих трагедий, в одах Пиндара Гердер прослеживает отражения народного песенного творчества. Говоря о поэтах латинских, он отмечает, что у Катулла и Лукреция «немало от древней песни, хотя это и трудно обнаружить». Обзор немецкой поэзии охватывает древней¬шие памятники, миннезанг и мейстерзанг, народные песни современной записи, исторические песни и моральную ди¬дактику. Как параллели приводятся английские, испанские, итальянские материалы, напечатанные в сборнике, причем Данте именуется «величайшим итальянским народным поэтом». Остальное представлено «скорее Как материал для поэзии, чем сама поэзия», как «скромные полевые цветы». /-‘ Таким образом, созданное Гердером понятие «народной / песни» имело широкое, но еще расплывчатое содержание.
/ С одной стороны, это песни первобытных, «диких» наро¬дов, соответствующие определенной ступени развития че-ловеческого общества, сохранившие природную простоту, чувственную яркость, непосредственную эмоциональность: такова поэзия древних греков, германцев и кельтов, пере¬кликающаяся с песнями современных «дикарей». С другой стороны, сюда входит фольклор современных европейских народов, творчество «патриархальных» народных масс, со- 1 хранившее, по мнению Гердера, ту же простоту и непо- 1 средственность чувства, в противоположность «книжной»
\ поэзии господствующих классов цивилизованного европей¬ского общества. Отчетливо выступают в обоих случаях демократические симпатии и антипатии молодого Гердера: «грубые песни» трудового народа, полные истинного поэти¬ческого чувства, он противопоставляет утонченным «клас¬сическим» вкусам высших классов европейского общества, «людей благородных, образованных, пресыщенных», «вар¬варские звуки национальных преданий» диких народов — «классическим образцам» литературы, созданной верху¬шечной европейской цивилизацией. Однако в самом широ¬ком понимании в народную поэзию входит все то, что в книжной литературе сохранило черты народности, явля-ется выражением национального характера и тем самым, в противоположность узко сословной литературе, противо-поставляющей себя народным песням, — подлинной поэзией «природы и чувства», доступной и понятной всему народу.
Мысли Гердера о народной поэзии, изложенные с под¬линным лирическим вдохновением и пафосом в ряде статей и подкрепленные прекрасными переводами из всех литера¬тур, имели огромное влияние на современников. Под влия¬нием Гердера молодой Гете уже в Страсбурге записывает
, народные песни и посылает их своему. учителю для его
сборника…«Итак, я привёз из Эльзаса двенадцать песен, —пишет он Гердеру в 1771 году,— которые, я поймал во I время своих скитаний от самых старых бабушек. Какая I удача! — потому что внучки их поют только: «Люблю | одну Йемену!..» Я предназначал их вам одному, так что
даже лучшие мои друзья, несмотря на все просьбы, не ! могди получить копии». «Сестра моя перепишет., для вас имеющиеся у нас мелодии (между прочим, это старые мелодии, какими бог их сотворил)». Записи молодого I ете, сохранившиеся в рукописи и лишь отчасти использованные Гердером, по своей точности представляют действительно первый опыт впо\не научного воспроизведения устного поэтического фольклора. Ряд лирических стихотворений Гете, относящихся к тому же времени, является подража¬нием народной песне; в числе прочих—«Степная розочка» («Heidenröslein», 1771), также посланная Гердеру, который принял ее за подлинную анонимную народную песню, в качестве народной песни напечатал в своем сборнике и комментировал в статье об Оссиане. С Гете начинается / обновление немецкой лирики влиянием народной песни и/ баллады, сыгравшее такую важную роль в период роман- j тизма (Брентано, Уланд, Эйхендорф, Шамиссо, Вильгельму Мюллер и другие) и до «Книги песен» Гейне включительно. |
Большое впечатление статьи Гердера произвели также на Бюргера, который выступает с программной статьей «Сердечное излияние о народной поэзии» (1776; см. ниже, стр. 375), а также с переводами и обработками английских баллад из сборника Перси. Его собственные баллады , («Ленора» и др.) написаны под влиянием этих английских образцов.
Статьи Гердера и Бюргера вызвали резкую оппозицию со стороны приверженцев старых, классических литератур¬ных вкусов. Среди прочих — книгопродавец Николаи, когда-то друг молодого Лессинга, узкий рационалист и фанатик вульгарного «просветительства», выступил с па¬родией на модное увлечение народной поэзией, пропаганди¬руемой Гердером и его соратниками. Николаи напечатал сборник немецких народных песен под заглавием «Изящ¬ный маленький альманах» (1777; «Eyn feyner kleyner Alma¬nach»), в котором он намеренно воспроизводит вульгариз¬мы старинных лубочных изданий и листовок, их грамматиче¬ские ошибки и старомодную орфографию, и снабжает этот сборник восторженным предисловием от имени сапожника «доброго старого времени», пародируя стиль «сердечных излияний» «бурных гениев». Несмотря на чисто полеми¬ческую цель, публикация Николаи, помимо желания авто¬ра, оказалась весьма ценным вкладом в немецкую фоль¬клористику, так как она содержит ряд подлинных народ¬ных песен, не сохранившихся в более ранних печатных изданиях. Однако Гердер, боявшийся всякой печатной полемики, был напуган этими выступлениями и в последнем предисловии к «Народным песням» (1778), как уже было сказано, значительно смягчил общий тон своих собствен¬ных высказываний.
Собирание народных песен, начатое Гердером, продол¬жали романтики, давшие первое обширное собрание немец¬ких песен по печатным и устным источникам (сборник Арнима и Брентано «Волшебный рог мальчика», 1оЮ 1807), а вслед за ними, более точно и полно, — вышедшая из романтизма научная фольклористика. Выдвинутое Гер¬дером противопоставление «народной» и «книжной» по¬эзии, несмотря на расплывчатую интерпретацию им этих понятий в духе руссоизма XVIII века, впервые указало на значение творчества народных масс и поставило про¬блему его исторического изучения в свете общих вопросов происхождения поэзии.
Переводческая деятельность Гердера не ограничива¬ется материалом, включенным в «Народные песни». -Зна¬чительное число переводов, не пригодившихся для сбор¬ника, осталось в рукописи и частью было опубликовано Гердером в различных журналах. С 1785 года Гердер из- дает свои переводы и подражания различным писателям в сборниках «Разбросанные листки» (1785—1797), сопро¬вождая их статьями, посвященными различным вопросам античной, средневековой, восточной литературы. Здесь он открывает новые области «народной» в его понимании, или «национальной», поэзии. С 1780 года он переводит элеги¬ческими двустишиями поэтов греческой антологии. Эти переводы натолкнули Гете на его антологические стихотво¬рения 80-х годов. Гердер переводит оды Горация разме¬рами подлинника. По латинскому переводу Георга Гентиуса он знакомится с «Гюлистаном» персидского поэта Саади, в котором находит «прекраснейшие изречения Библии как бы в новом облачении». Не зная размера подлинника, он переводит «шпрухи» Саади элегическими двустишиями греческой антологии, присоединяя к ним отрывки из араб¬ской и индийской дидактической поэзии. Перевод «Сакун-
талы» Калидасы, сделанный Георгом Форстером, выдаю-
щимся немецким просветителем-революционером (1791),
вызывает восторженный отклик Гердера. «Это настоящий
восточный цветок, самый прекрасный в своем роде, пи-
шет он Форстеру, — такие цветы появляются лишь раз в две тысячи лет». В обширной рецензии на это издание («Письма о восточной драме») Гердер развивает свою высокую оценку любовной драмы Калидасы; он сравни¬вает ее с «Песней песен» и видит в ней образец драматической эпопеи, сходной по форме с произведениями старин-, ной английской и испанской драмы и, подобно последним,; выпадающей из правил Аристотеля, которые «не являются ’ законом для всех стран и эпох». Позднее, уже после смерти’ Форстера, Гердер печатает новое издание его перевода (1803). Хотя переводы Гердера из восточных поэтов и окрашены в известной степени моралистическими пристра¬стиями, характерными для его позднего творчества, они и в этом случае указали современникам новый путь. Г ердер положил начало художественному освоению классиче¬ской восточной поэзии, включению поэтического наследия Востока в рамки «мировой литературы». Гете в «Западно¬восточном диване», Рюккерт как переводчик персидских и арабских поэтов, Фридрих Шлегель, открывший для романтиков Индию, следовали дальше по тому же пути.
Ближе всего к тематике «Народных песен» примыкает ;• «Сид», работа последних лет жизни Гердера (1802—1803),/ представляющая цикл романсов о знаменитом герое испан-1 ского народного эпоса. Для своего «Сида» Гердер вынуж-ден был воспользоваться французским источником — про-| заическим пересказом испанских романсов в французской) «Библиотеке романов» (1773), которому переводчик придал| характер связной биографии испанского рыцаря; однако,’ чтобы получить представление о стиле испанских народны* романсов, Гердер перечитал в оригинале имевшиеся в егс| распоряжении испанские песенники, которыми он пользой, вался и раньше для своих «Народных песен». В своей по-этической обработке он усилил элемент просветительского гуманизма и морализации, наличествовавший уже в его французском источнике. Отчасти благодаря этой модерни¬зации гердеровский «Сид» пользовался в немецкой литера-: туре большой популярностью и прочно вошел в состав ее; классического наследия. В русской литературе он был из-1 вестен в отрывках, переложенных Жуковским и Катени-! ным; в советское время он был переведен полностью 1 В. Зоргенфреем и выпущен в руководимом А. М. Горьким издательстве «Всемирная литература» (П г., 1922).