У статті аналізуються мовні факти, системні в межах категорії прийменника. З’ясовується структура
функціонально-граматичного поля прийменників. На прикладі російської мови розглядається дихотомічна система,
яку формують типи морфосинтаксичної структури прийменникових одиниць.
Ключові слова: мова, прийменник, система, системність, функціональна граматика.

Проблема «Язык как система» одна из основных в лингвистике. Можно предположить, что системность
есть фундаментальная характеристика языка. Вопрос в том, чту именно входит в понятие «система» по
отношению к языку.
Работа над предлогами и их эквивалентами в рамках межнационального проекта «Славянские предлоги в
синхронии и диахронии: морфология и синтаксис» позволила выявить и осмыслить некоторые факты и
факторы, которые заставили по-новому посмотреть на эту проблему и предложить формулировки
соответствующих понятий, как они «выстроились» в результате осознания языкового материала. Проект по
предлогам реализуется уже несколько лет в тесном сотрудничестве в первую очередь с белорусскими и
украинскими коллегами, но и с участием болгарских, сербских и польских лингвистов. В статье я буду
опираться прежде всего на результаты именно этого проекта.
Определение языка как системы знаков, данное Соссюром, общеизвестно. Появление новых
направлений, составляющих современную лингвистическую научную парадигму, с неизбежностью вносить
свом коррективы и заставляет переосмысливать известную формулу. В качестве примера такого позитивного,
на мой взгляд, переосмысления приведу формулировку языка как системы, данную в [Awdiejew, Habrajska
2004: 20]: «Языковая система в рамках функционального подхода есть соотношение устойчивых (обычных,
известных всем, некоммуникативных) сочетаний форм и содержания, составляющих языковой репертуар
(собрание языковых средств вместе с правилами их коммуникативного употребления), из которого говорящий
выбирает нужные ему в процессе генерирования текста элементы» (Перевод мой – М.В.). Как видно, при
функциональном подходе в понятие языковой системы с неизбежностью и абсолютно справедливо включаются
сфера содержания и сфера правил употребления языковых средств, поскольку именно эти правила
обеспечивают функционирование языка. Нам представляется однако, что для того, чтобы эксплицировать эти
правила (которые для носителя языка работают на подсознательном уровне, но для инофона их нужно
сформулировать, а для лингвиста их знание равносильно пониманию того, как и почему в данных условиях мы
выбираем именно то, а не другое средство), необходимо знание тех механизмов, которые реализуются при
действии данных правил. Соответственно, поскольку Язык, несомненно, относится к системам функциони-
рующим, это с необходимостью предполагает наличие как определённых механизмов, обеспечивающих это
функционирование, с одной стороны, так и правила, алгоритмы этого функционирования, с другой.
Лингвисты после Соссюра обращались и обращаются к формулированию языка как системы, исходя из
той модели языка, то есть, из того понимания языка как целостности, которое сформировалось у каждого из них
в ходе решения их конкретных задач. Мы в нашем проекте изучаем предлоги, во-первых, для понимания и
формулировки правил употребления наших языковых средств при продуцировании или восприятии речевых
построений (в самых разных функциональных стилях), в том числе, и инофонами, то есть, людьми, для которых
русский/украинский/белорусский язык не являются родными, а во-вторых, для выявления как раз тех фактов и
факторов языка, далеко выходящих за пределы лингводидактики, которые до сих пор оставались и остаются
для нас часто terra incognita. Поэтому аспекты, с одной стороны, структуры языка как целостной системы, а с
другой, заложенных в этой системе и имманентно ей присущих механизмов функционирования тоже как
свойств этой системы, несомненно, интересуют нас в их единстве.
Наш подход к языку, сформировавшийся в процессе преподавания русского языка как иностранного, мы
определили как функционально-коммуникативную лингводидактическую модель языка [Амиантова и др. 2001], где

1 Работа выполнена при финансовой поддержке фонда РГНФ (грант № 04-04-78403а/Б.)
© Всеволодова М.В., 2006 ЛІНГВІСТИЧНІ СТУДІЇ. Випуск 14

14
слово «функциональный» образовано от глагола «функционировать», а не от слова «функция», а слово
«коммуникативный» маркирует нашу направленность на активный аспект пользования языком как средством
общения. Но работа над созданием, в частности, реестра русских предлогов, каковой выходит далеко за рамки
потребностей преподавания языка инофонам, но бесконечно интересен для собственно русистики показала, что, по
крайней мере, некоторые позиции этой модели работают и в более широком аспекте, обладают объяснительной
силой и для нужд русистики и, возможно, славистики, вообще. Работа наших украинских т белорусских коллег не
только подтверждает наши наблюдения, но сплошь и рядом позволяет увидеть и осознать в русском языке то, что в
украинском и белорусском оказалось выявленным раньше.
Наблюдения над языковым материалом и их осмысление привели нас к выводу о необходимости
предложить другую формулировку понятия системы языка. Представим нашу формулировку, ещё раз оговорив,
что аргументируем её интересами нашей, функционально-коммуникативной лингводидактической модели
языка, а затем проиллюстрируем её правомерность некоторыми фактами.
«Язык есть структурированная система содержательного, формального и коммуникативного
(прагматического) уровней и всех единиц языка, формирующих эти уровни, с прозрачными границами как
между этими уровнями, так и между структурами внутри них (что позволяет языку использовать единицы
разных уровней для передачи одной и той же информации, замещать единицы одного уровня средствами
других уровней в целях передачи необходимой информации) в совокупности с определённым образом
организованными, структурированными языковыми механизмами, обеспечивающими функционирование
языковых единиц в речи. Система каждого языка включает национально детерминированный набор как
смыслов, которые могут быть выражены на данном языке, так и коммуникативных задач как диктумного,
так и модусного плана, который может реализоваться в речевых построениях на данном языке. Можно
предположить, что в речи нет ничего, что не было бы заложено в языке. С этой точки зрения, речь есть
реализация потенциальных возможностей языка».
Соответственно, если язык есть система, то системность есть его свойство. Представляется, что системность
языка можно определить, во-первых, как способность языка самоорганизовываться, самоструктурироваться
и саморазвиваться, (что не отрицает роли конкретных личностей в развитии, в частности, литературного языка), а
вовторых, как фактор, который обусловливает, с одной стороны, предсказуемость появления тех или иных
единиц как в определённых текстах, так и в самом тезаурусе единиц данного типа, а с другой –
предсказуемость поведения этих единиц в определённых условиях.
Если говорить об уровнях языка, то, думается, что уже сейчас можно скорректировать само
представление о понятии «уровень языка». Это, с одной стороны, несомненно, те уровни – фонетический и
интонационный (которые, может быть, следует и разграничить, они выполняют принципиально разные
функции), лексический, морфологический, словообразовательный, синтаксический, – которые мы традиционно
в языке выделяем, но с другой стороны, это только уровень самих языковых единиц, уровень средств. Уже в
рамках этих уровней представляется целесообразным уровень словообразовательный совместить, или, по
крайней мере, сблизить с уровнем лексическим: он не имеет к морфологии, с которой его обычно более тесно
связывают, никакого отношения; это средства создания именно лексики. А сама лексика (и словообоазование,
разумеется) суть интегральные части синтаксиса, поскольку трансформационная парадигма предложения
обеспечивается в первую очередь транспозицией одних частей речи в другие, ср.: Саша бегло читает – У Саши
беглое чтение – У Саши беглость в чтении – Сашино чтение – беглое – Беглость чтения у Саши высокая
[Всеволодова 2000].
Но кроме этих уровней в языке необходимо выделить, по крайней мере, четыре более крупных уровня:
1) уровень содержательного аспекта языка, во многом отражающий национальную языковую картину мира, то
есть обеспечивающий денотативное, диктумное содержание наших речевых построений, но, возможно,
включающий и национально детерминированные системы модусных смыслов. 2) уровень формальных средств
– единиц и объектов языка, представленный названными выше подуровнями; 3) уровень коммуникативный,
определяющий как набор, так и средства решения возможных для носителей данного языка коммуникативных
задач [Безяева 2004]; 4) уровень языковых механизмов, обеспечивающий и контролирующий как самоё
информативную, так и другие функции языка. Последний уровень теснейшим образом связан с модусной
компонентой содержательного уровня и, думается, глубоко пересекается со всеми другими уровнями.
Что касается предлогов, то на первом этапе нашей работы главной целью был сбор максимально полного
языкового материала, не ограниченного словарями и авторитетными грамматиками. Как известно, в языке
помимо первообразных предлогов – закрытого списка немотивированных единиц, очень много вторичных
образований, выполняющих функции предлога. В некоторых случаях, эти словоформы остаются в рамках своей
части речи, выполняя функции предлога в строго определенных синтаксических условиях. Всю совокупность
предлогов и их функциональных эквивалентов мы назвали предложными единицами. Уже сам этот этап вывел
нас на проблемы системности в рамках нашей темы. Если единицы в пределах чего – в пределы чего – вне
пределов чего – за пределами чего – из пределов чего – за пределы чего наши словари в одной словарной статье
«предел» помечают как предлоги [СОШ: 597], то логично к предлогам отнести не только единицу в сфере чего,
предложная функция которой словарями отмечается, но и единицы в сферу чего – из сферы чего – вне сферы Розділ І. ТЕОРІЯ МОВИ

15
чего. И эти единицы, как и многие аналогичные другие, были легко найдены в реальном употреблении. Такие
ряды системно связанных единиц получили название семантической парадигмы предлога.
К настоящему времени в реестрах русского, белорусского и украинского языков зафиксировано примерно по
шесть тысяч предложных единиц, каждая проработанная единица (пока в диапазоне букв а – и для русского языка)
представлена десятками и сотнями употреблений. На таком количественно представительном материале можно
делать определённые выводы, первым из которых и является вывод о системности семантических парадигм, данный
выше. Второй – это вывод о наличии определённых семантических зон в содержательном пространстве категории
предлога, что связано не только с выражением таких понятий, как пространство, время, причина, но и с тем, что в
определённых семантических зонах словоформы других частей речи системно выполняют предложные функции или
сами предложные единицы системно изофункциональны другим частям речи. К зонам первого типа относится,
например, зона количественности, где в функции предлога, вводящего квантитатив, системно выступают
словоформы типа длиной (одна десятая метра), крепостью (15 градусов), диагональю (двадцать один дюйм), а
второй тип может быть представлен зоной сравнения (компаративности). Эти семантические зоны оказались именно
той базой, на основе которой возможно оптимальное на данное время сопоставление предложных единиц, в част-
ности, в близкородственных языках. Разработку принципов сопоставительного описания русской и белорусской
предложных систем взяла на себя наша белорусская коллега проф. М.И. Конюшкевич [Конюшкевич 2005].
Несомненно, именно и только наши украинские коллеги смогут реализовать эту задачу для украинского и русского,
украинского и белорусского языков. Можно предположить, что работа над этими семантическими зонами позволит
продолжить категориальное описание содержательного, семантического пространства наших языков, начатое
теорией функционально-семантических полей (ФСП) А.В. Бондарко.
Вместе с тем, категория поля оказалась весьма плодотворной и при осмыслении самой категориальной
сущности этой части речи, что было замечено еще в семидесятые годы нашим белорусским коллегой П.П. Шубой
[Шуба 1971], и соответственно, появилась возможность говорить не только о функционально-семантическом, но
и о функционально-грамматическом поле. Наш материал выявил двуединую сущность такого поля. С одной сто-
роны, это собственно поле – континуум пространства с ядром – собственно предлогами, и зонами, формируемыми
единицами разной степени опредложенности и разными механизмами опредложивания, где отдалённую периферию
составляет зона потенциальных предложных единиц, наличие которых обусловлено самой системностью языка. С
другой стороны – это собственно категориальная, дихотомическая система, которую можно представить в виде
дерева в первую очередь пропорциональных оппозиций. Дихотомическую, оппозитивную систему формируют
типы морфосинтаксической структуры самих предложных единиц.
Уже само слово «типы» говорит о наличии системности в структуре, и, следовательно, в способах
образования этих единиц. И дело здесь обстоит сложнее, чем это представлено в наших Академических
грамматиках, где выделяются простые и составные предлоги. Так, оказалось, что уже среди единиц, выполняющих
функции предлога и только предлога и изофункциональных первообразным предлогам, то есть входящих в ядро
поля, есть синтаксически сложные целостные структуры типа в непосредственной близости (от) кого-чего, или
(сидеть) ближе к кому-чему, где нельзя элиминировать ни один из компонентов, но и обозначить их как собственно
часть речи без каких-либо оговорок нельзя, поскольку часть речи – это, в первую очередь лексема. Как оказалось,
внешне идентичные единицы, как, например, (подойти) близко к окну и (сидеть) близко к окну могут быть
структурно разными, что проверяется операционально: в первом случае наречие близко можно из структуры изъять,
пусть с некоторой потерей информации: подойти к окну; во втором слово близко изъять нельзя, ибо именно оно и
есть первичная предложная единица, ср.: *сидеть к окну; а вот предлог к легко можно заметить другими
предлогами: сидеть близко от окна, близко с окном. Материалы других славянских языков подтверждают
правомерность такого вывода, ср. польск. siedzieć blizko okna. Соответственно, в первом случае мы имеем дело с
конкретизатором, то есть с другой частью речи, входящей в состав предложного образования на правах факульта-
тивного, как в данном случае, или облигаторного, как в случае в непосредственной близости, компонента, а в
другом – с дополнительными, часто десемантизированными первообразными предлогами, которые мы назвали
экспликаторами. Неожиданной для нас самих оказалась системность таких структур, где два синонимичных
предлога (и первообразных, и вторичных) выступают в конъюнкции, управляя одной словоформой типа вдоль по
улице, ср. идти вдоль улицы – идти по улице. Это некодифицированные единицы типа для ради денег, за ради детей,
в стиле а ля Лариса Долина и в стиле а ля Ларисы Долиной; ср. также: специалист в вопросах дизайна –
специалист по дизайну и: специалист в вопросах по дизайну – специалист в вопросах относительно дизайна – в
вопросах касательно/касаемо дизайна и мн. мн. др. Такие образования мы назвали синонимическими
редупликаторами. Приведём в качестве примера морфосинтаксичекую парадигму предлога в вопросах чего, который
можно считать кодифицированным вариантом в составе этой парадигмы:
ЛІНГВІСТИЧНІ СТУДІЇ. Випуск 14

16
Морфосинтаксическая парадигма (морфосинтаксичекие варианты) предлога
в вопросах чего
РФ будет осторожна в вопросах сокращения экспорта нефти (Инт2.);
– в вопросах касаемо чего: Помогу советом в вопросах касаемо кампусных сетей! (Инт.);
– в вопросах касательно чего: Мы всегда рады помочь в вопросах касательно покупки или ремонта машин
марки Toyota (Инт.).
– в вопросах о чём: О непонимании в вопросах о лженауке (Инт.);
– в вопросах относительно чего: Посредническая деятельность в вопросах относительно экспорта и
импорта военного и специального оборудования (Инт.);
– в вопросах по чему: В вопросах по защите отраслей, не числящихся у наших чиновников в списке
стратегических <…>, переговорщики готовы уступать (Инт.);
– в вопросах по поводу чего: Между членами Fed появились расхождения в вопросах по поводу
инфляции и рисков роста в 2005 году (Инт.);
– в вопросах про что: А в вопросах про видео никто не смыслит? (Инт.);
– в вопросах с чем: Манера не указывать место жительства в вопросах с территорииальной привязкой
превилегия москвичей (Инт.);
– в вопросе чего: Рассмотрен вопрос о ценообразовании в вопросе выпуска хлебобулочных изделий (Инт.);
– в вопросе касаемо чего: Во, мля! советов и рекомендаций получил в вопросе касаемо буров Северного
завода (Инт.);
– в опросе касательно чего: Зато, был найден общий знаменатель в вопросе касательно вебпортала (Инт.);
– в вопросе о чём: ВАС РФ поддержал приоритет нового закона о банкротстве в вопросе об
очередности …(Инт.);
– в вопросе относительно чего: Война должна быть короткой, “однако есть много неизвестного” в
вопросе относительно продолжительности военной акции, передает Reuters (Инт.);
– в вопросе по чему: Тогда многими коммунистами подобные обвинения были восприняты как своеобразная месть
за инициативу их фракции в вопросе по вотуму (Инт.);
– в вопросе по поводу чего: Все описанное в вопросе по поводу маршруток, к сожалению, существует
(Инт.);
– в вопросе про что: Опрос в вопросе про печать(Инт.);
– в вопросе с чем: В вопросе с москвичами есть некоторая напряженка (Инт.).
Все эти и ряд других образований системны и укладываются в дихотомию. Выявление дихотомической
системы в рамках полевой структуры собственно грамматической единицы – предлога – подтвердило наши
наблюдения, сделанные в своё время на материале ФСП локативности, темпоральности и казузальности, что
полевой характер категории не отвергает, а предполагает теснейшую конъюнкцию с оппозитивными
системами, которые в рамках ФСП реализуются на уровне категориальных слов – частей речи и типов моделей
предложения, то есть элементов грамматических. Поэтому, думается, поля типа пуля предлогов и можно
назвать функционально-грамматическими полями.
Как показали материалы наших украинских коллег из группы проф. А.А. Загнитко [Загнiтко 2003], и
реестр белорусских предлогов, существующий пока в компьютерном варианте, в этих двух языках существуют
совершенно идентичные русским типы единиц, то есть, можно говорить об общности, по крайней мере,
восточнославянских языков в этом отношении, хотя конкретные реализации могут быть в каждом языке свои.
Но типология морфосинтаксических структур наших единиц вывела нас ещё на одно проявление
системности в категории предлога: наличие в тезаурусе наших единиц большого количества
морфосинтаксических вариантов, или морфосинтаксических синонимов.. Во многих случаях одной
кодифицированной, то есть зафиксированной в наших словарях и грамматиках единице, в реальном
употреблении в качестве синонимов сопоставлены от двух-трёх до двадцати таких вариативных реализаций.
Здесь тоже задействованы семантические зоны. Так, данный выше ряд с предлогом в вопросах относится к
семантической зоне делиберативности, очень богатой на синонимику. Богатейшую и очень системную
морфосинтаксическую вариативность даёт зона реляционных отношений. Мы практически безошибочно
находим единицы, не отмеченные в наших словарях и грамматиках, но представленные десятками и сотнями
употреблений в корпусе газетных текстов Лаборатории общей и компьютерной лексикологии и лексикографии
филологического факультета МГУ (заведующий – проф. А.А. Поликарпов) и в поисковых системах Интернета.
Мы уже знаем, что наличие после предлогов реляционной семантики родительного падежа (Nр) в цвет
платья, в тон обоев, предсказывает наличие Nд: в цвет платью, в тон обоям, а наличие Nд влечёт появление
экспликатора к (+Nд): в цвет к платью, в тон к обоям; последний же тянет за собой с (+Nт): в цвет с
платьем, в тон с обоями и даже под (+Nв): в цвет под платье, в тон под обои. И нас не очень удивило,
когда кодифицированные единицы типа в дополнение к чему, в добавление к чему, безотносительно к кому-
чему оказались членами такой парадигмы: В добавление к текущему расписанию постоянно открываются

2 Помета “Инт.” показывает, что пример получен из одной из поисковых систем Интернета, в первую очередь,
системы Яndex. Розділ І. ТЕОРІЯ МОВИ

17
новые группы (к + Nд Инт.); – В добавление вышесказанного добавлю (Nр Инт.); – В добавление сказанному на
другом форуме (Nд Инт.); – Пол из хвои с желтовато-белым оттенком, в добавление с маленькими темными
сучками прибавит в доме света (с + Nт Инт.); В дополнение сказанного Татьяной (Nр Инт.); – В дополнение
вышесказанному: В каких условиях работают принтеры? (Nд Инт.), – В дополнение к разговору о либерализме
(к + Nд Инт.), – В дополнение с машиной отдам другую радиаторную решетку под хром (с + Nт Инт.);
Безотносительно к величине (к + Nд МАС) – Кондиционер работает постоянно в заданном режиме
безотносительно комнатной температуры – (Nр Инт.) – Безотносительно характеру оппонента – (Nд Инт.) –
Безотносительно с мировым процессом (с +Nт), и для данного предлога ещё и безотносительно от кого-чего:
Российский рынок обладает еще потенциалом роста –безотносительно от прочих обстоятельств (Инт.); Примеры
можно множить. Налицо явление предсказуемости, с одной стороны, и очень интересное для нас,
подтверждаемое примерами из других языковых категорий, явление богатейшей синонимичности, что можно
считать одной из системных характеристик русского, и, думается украинского и белорусского языков.
Ещё один принципиальный вывод – о полной правомерности подхода Г.А.Золотовой к представлению
предлогов не самих по себе, а в рамках синтаксических форм слова – синтаксем. Мы далеко не всегда согласны с
конкретной интерпретацией отдельных синтаксем, представленной в «Синтаксическом словаре» [Золотова 2001], но
принцип очевиден, и подтверждает нашу формулировку о взаимодействии разных уровней языка как системы.
Поэтому в атрибуцию предлога как словарной единицы, а это на данный момент 26 позиций, одним из первых
входит пункт о степени семантической самодостаточности синтаксемы, формируемой данным лексико-
семантическим вариантом предложной единицы (у предлогов тоже есть свои ЛСВ), что, в свою очередь, позволяет
увидеть закономерности, то есть, системность функционирования предложных единиц в речевых построениях.
Наблюдения над функционированием предложных единиц в тексте выявили и другие не менее
интересные и вполне системные явления достаточно разных планов. Остановлюсь на двух: 1) категория
управления, в данном случае это выбор падежной формы управляемого слова; 2) предлог и анафорическое
местоимение.
1. Категория управления. Вначале оговоримся, что практика и теория преподавания русского языка как
иностранного предопределила для нас необходимость широкого понимания термина «управление»,
предложенного Е.С. Скобликовой, а именно: «Управление – это формальный способ введения имён
существительных в синтаксические построения» [Скобликова 1971: 32], когда в зону действия этой категории
попадает и именительный падеж. Приведём наиболее интересные моменты.
1) Правомерность такого «широкого» подхода к управлению подтвердилась тем фактом, что Nи оказался
не просто частотным, а именно системным в припредложной позиции. Это не только уже зафиксированные
случаи типа с девочкой по имени Оля, у человека по фамилии Петров, но и именительный квантитатива при
коррелятах предлогов типа на доске длиной один метр.
2) Второй интересный момент – уже приводившиеся выше случаи равноправного употребления разных
падежных форм при одном предлоге в одном его значении. Представленная выше пара синонимов Nр и Nд
системна и в семантической зоне целевых отношений: работать во благо общества – во благо обществу;
действовать во вред всех и каждого – во вред всем и каждому. У нас есть несколько пар вариантов с Nи и с Nр
типа здание в стиле поздний модерн – здание в стиле позднего модерна.
3) Мы теперь можем говорить о системе факторов, определяющих выбор падежной формы
припредложного имени. Это отнюдь не только лексическое значение управляющего слова, как, например,
радоваться книге – восхищаться книгой. Рамки статьи не позволяют представить эту систему в целом, но
интересны случаи, когда падежная форма определяется не управляющим, а управляемым словом. Напомним
случай, когда после предлога по в разделительном значении в одном словосочетании разные числительные
стоят в разных падежах, что определяется спецификой склонения разных классов числительных в этом
значении: Каждый получил по одной тысяче (Nд) триста сорок (Nв) одному рублю (Nд), ср. то же сочетание слов
после предлога по в другом значении: разослали письма по одной тысяче тремстам сорока одному адресу. В
сочетаниях с целевыми предлогами во благо, на благо, во вред возвратное местоимение себя – в отличие от всех
других местоимений – не выступает в родительном, но только в дательном падеже, ср. один из примеров употребл-
ения: работать во благо общества и себе. При коррелятах предлогов типа длиной особый разряд числительных, не
отмеченный в наших грамматиках и названный нами комплексными числительными, всегда выступает в
именительном падеже даже после предлогов-экспликаторов и слов-конкретизаторов, требующих Nр. Это
показатели: 1) площади и объёма: приятно работать с картинками размером не более сто шестьдесят на сто
шестьдесят; 2) амплитуды и диапазона: на стерженьках длиной не более три – пять сантиметров;
3) пропорции: в растворе крепостью порядка один к трём; 4) степени: частицы с энергией свыше десять в
двадцатой; и 5) десятичные дроби: частицы величиной не более ноль целых пять десятых наннометра.
Думается, что эти и другие факты помогут нам подойти к написанию грамматики категории управления, которой у
нас ещё нет.
2. Предлоги и анафора. Общеизвестно, что в тексте возможны случаи, когда существительное должно быть
заменено анафорическим местоимением. При этом для предложных синтаксем выявлены следующие случаи:
1) Предлог в принципе не принимает анафорическое личное местоимение. Это может быть целая категория.
Так, в категориях именной темпоральности и именной статальности прономинализация невозможна вообще, ср.: ЛІНГВІСТИЧНІ СТУДІЇ. Випуск 14

18
*Завтра среда, а в неё у меня семинар; *Его взяли под арест и держали под ним два дня. В других случаях
некоторые предлоги «не любят» личных местоимений и предпочитают притяжательные, ср. С помощью ножа
открыл банку и Взял нож и с его помощью открыл банку (не: *с помощью него), или указательные, ср.: В качестве
эксперта пригласили Ивана и: Нужен был эксперт, и в этом качестве пригласили Ивана (не *в качестве него).
Замена управления согласованием вроде бы выводит единицу из класса предлогов, но выводить на этом основании
данный случай из категории предлога нецелесообразно: это системное функционирование предлога в тексте. И
значит, конвертирование категориальной принадлежности – системное условие функционирования данного класса.
Есть и другие случаи.
2) Предлог предпочитает вместо личного местоимения его 0-форму. Это случаи типа: Он прошел мимо; Брат
был около, – вне контекста не информативные и возможные только при наличии антецедента в предтексте: Я стоял
на виду, но он прошел мимо; Ему было трудно, но брат был около. И значит, это не наречия, как уверяют словари, а
предлог, выступающий с 0-формой анафорического местоимения. Нашему Она ушла, а он всё смотрел вслед в
английском соответствует after her, а в корейском – в её след, что доказывает предложный характер этих единиц. И
это тоже системное функционирование наших предлогов. Эти и некоторые другие явления заставили нас ввести
рабочее понятие текстовой парадигмы предлога.
Это лишь очень небольшая часть фактов и факторов, системных в рамках категории предлога. Исходя из
представления о Языке как несомненной целостной системе, можно предположить, что эти и явления в том или
ином виде проявляются и на других подуровнях языка, в других грамматических категориях.
Встаёт вопрос о системе и норме. Несомненно, что лингвистика не может ограничиваться фиксацией только
«кодифицированных» единиц, она должна «знать всё», относясь к некодифицированным единицам и объектам с
большим вниманием, поскольку именно их совокупность позволит понять как процессы, происходящие в языке, так
и закономерности функциионирования языка, чего мы ещё, к сожалению, не знаем. Человек может нарушать нормы
языка, установленные тем или иным способом другими людьми, но никогда не может выйти за рамки системы
своего языка, поскольку он существует внутри этой системы. Именно система в своём развитии обуславливает смену
норм и нормативов.
Системность не отрицает наличия в языке асистемных, или нерегулярных зон. К таким зонам, по крайне мере,
в русском языке во многом относится словообразование. Сравните, например, системность образования названия
лица от топонима в немецком языке, где для этого нужно к топониму прибавить суффикс –er для названия лица
мужского пола и -erin для названия лица женского пола: Berlin – Berliner/Berlinerin, Moskau – Moskauer/Moskauerin; и
невозможность сформулировать алгоритм образования для русских москвич, туляк, курянин, ростовчанин,
архангелогородец. Как назвать жителя Новосибирска или Владивостока? Если мужчина-житель Петербурга –
петербуржец, то как назвать женщину – петербуржка? Не говорю уже о практической нерегулярности образования
видовых пар. Но это вопрос, требующий своей проработки и осмысления именно в рамках предложенного здесь
понимания системности. Возможно, мы просто пока не всё ещё знаем.
Многие названные мною положения находят подтверждение в рамках других как морфологических, так и
синтаксических категорий.
Литература
Амиантова и др. 2001: Амиантова И.Э., Битехтина Г.А., Всеволодова М.В., Клобукова Л.П. Функционально-
коммуникативная лингводидактическая модель языка как составляющая современной лингвистической парадигмы //
Вестник Московского университета. – Серия 9. Филология. – 2001. – № 6.
Безяева 2004: Безяева М.Г. Коммуникативный уровень языка. – М.: Изд-во Московского университета, 2004.
Всеволодова 2000: Всеволодова М.В. Теория функционально-коммуникативного синтаксиса. – М., 2000.
Загнiтко 2003: Загнiтко А.П. (ред.) Украпнськi прийменники. Синхронія i дiахронiя: пробний зошит. –
Донецьк: ДонНУ, 2003.
Золотова 2001: Золотова Г.А. Синтаксический словарь. – Изд. 2-е. – М., 2001.
Конюшкевич 2005: Конюшкевич М.И. Русские и белорусские предлоги: списочный состав,
закономерности образования, первый опыт сопоставления // Вестник Московского университета. – Серия 9.
Филология. – 2005. – № 4 (у друці).
Скобликова 1971: Скобликова Е.С. Согласование и управление в русском языке. – М., 1971.
Шуба 1971: Шуба П.П. Приназоўник у беларускай мове. – Мiнск, Выд-ва БГУ, 1971.
Awdiejew, Habrajska 2004: Awdiejew Aleksy, Habrajska Grażyna. Wprowadzenie do gramatyki
komunikacyjnej. Tom 1. Łask 2004.
Словари
МАС – Словарь русского языка в 4-х томах. – М., 1981-1984.
СОШ – Ожегов.С.И., Шведова Н.Ю. Толковый словарь русского языка. – М., 1992.

In the article linguistic facts the system within the limits of category of pretext are analyzed. The structure of the
functional-grammatical field of pretexts turns out. On the example of Russian the dichotomy system which are formed
by the types of morph-syntactical structure of prepositional units is examined.
Keywords: language, pretext, system, functional grammar.
Надійшла до редакції 1 липня 2005 року.