У статті розглядається проблема напрямку еволюції мови на всіх рівнях її системи у зв`язку з
розвитком пізнавальної діяльності людини. Доводиться, що інтелектуалізація мови як на діахронному, так і на
синхронному зрізі виявляється в тенденції до смислової точності.
Ключові слова: розвиток мови, інтелектуалізація, рівень мови, тенденція, смислова точність.
Период глубинных общественных изменений – время активизации многих языковых процессов,
детерминирующих интерес лингвистов к проблеме развития языка. На рубеже ХХ-ХХІ веков обострилось
внимание исследователей к причинам изменений в русском языке, их источникам, механизмам, движущим
силам, тенденциям, направлениям и т.д.
Судьба языка как явления кодового связана с изменениями языкового знака, который билатерален по
своей природе. И содержательная сторона, и экспонент знака меняется в зависимости от степени развитости
мышления. Поэтому в поступательном движении языка следует различать частные языковые процессы,
обусловленные развитием нашего мышления, духовной и материальной жизни общества, направленные на
сохранение языка в состоянии коммуникативной пригодности, и процессы, способствующие выражению
содержания, которые относятся к языковой технике [Серебренников 1968]. Эти процессы постоянно
пересекаются, дополняя друг друга или вступая в противоречие. В настоящей статье предпринимается попытка
проследить реализацию изменения в языке, связанного с первой группой языковых процессов.
Движение в языке сопряжено с усложнением процессов мышления. Само возникновение языка
предполагает высокую степень развития мышления, но и язык является мощным фактором изменения
мышления и связанных с ним психологических и логических процессов. Эволюция характера первобытного
мышления от эмоционального к логическому, концептуальному в обществах с высоким культурно-
экономическим уровнем сопряжена с линиями развития лингвистического мышления, которые обсуждались в
А.А.Потебнёй, Л.П.Якубинским, А.Мейе, В.А.Богородицким, Г.Паулем, В.Н.Мигириным и др. Исходя из
тесной связи между языком и мышлением и в генезисе, и в процессе функционирования, логично
предположить детерминированность направлений движения в языке формами мышления – чувственной и
абстрактной. С первой связывают усиление эмоционального начала в языке, а со второй – интеллектуального.
Ещё в Тезисах Пражского лингвистического кружка находим указание на необходимость исследовать, с одной
стороны, роль эмоциональных факторов и, с другой стороны, всё возрастающую интеллектуализацию языка
[Тезисы 1967, с.23]. В коллективной монографии «Русский язык и советское общество», анализирующей
изменения в русском языке к середине ХХ века, об антиномии информационной и экспрессивной функции
языка говорится как о стимуле динамических процессов в языке, т.к. в борьбе противоположностей проявляется
саморазвитие языка [РЯСО1 1968, с.31-32]. Актуальность этого наблюдения подтверждается и исследователями
изменений в русском языке конца ХХ века [РЯ ХХ 1996, Валгина 2001 и др.].
Рассмотрение антропогенеза и филогенеза даёт возможность проследить усложнение мыслительных
операций и связанную с этим интеллектуализацию языка, проявившуюся, например, в эволюции предложения
из первобытного нерасчленённого слова-предложения в расчленённое грамматически оформленное на основе
связи прежде всего субъекта и предиката. Дальнейшее развитие системы сложносочинённых и
сложноподчинённых предложений – логичное продолжение отражения в языке усложнения мыслительных
возможностей. Необходимость выражать взаимозависимые и сложные мыслительные операции в современном
языке выразилась в предикативной осложнённости предложения. Предикативные единицы замещают позиции
членов предложения (ср.: Живём по принципу «человек человеку друг»), включаются в ряды однородных
членов предложения (Была у него на этот счёт особенная мысль, скрытая ото всех и которую он очень
боялся. Н.Гоголь) [Мигирин 1973, Акимова 1990, Валгина 2001].
Становление частей речи А.А.Потебня связывал с общей эволюцией человеческого мышления в
направлении от категорий субстанции к категории действия (процесса) [Потебня 1958]. Универсалией в
области исторических сдвигов в системе языка В.Н.Мигирин называет движение от знаменательных частей
речи к служебным, от имён к наречиям, а затем к частицам [ Мигирин 1973, с.186-189]. Не случайно в составе
частей речи последними выкристаллизовались частицы. Именно они служат передаче тончайших оттенков
отношения высказывания или его автора к окружающему, маркируют коммуникативный статус высказывания
(отрицательность, вопросительность), усиливают грамматическое значение или участвуют в создании
словоформ отдельных морфологических категорий. Расширение состава частей речи и членов предложения
усматривают в развитии лингвистического мышления от субстанциональных признаков первой степени
(прилагательные, глаголы, числительные) к признакам второй (наречие при глаголах и прилагательных) и
третьей степени (наречия при прилагательных или приадъективных наречиях). Ср.: Собака ест мясо –
© Тукова Т.В., 2009 Розділ І. ТЕОРІЯ МОВИ
19
Большая собака ест мясо – Большая собака быстро ест мясо – Большая собака очень быстро ест мясо
[Мигирин 1973, с.201].
Поступательное познание действительности обусловливает количественный рост словарного состава
языка. На различных этапах развития языка наблюдалось пополнение разных семантических групп лексики в
зависимости от потребностей общества в данный период. Исследователи русского языка конца ХХ – начала
ХХ1 века отмечают активное производство имён лиц в угоду жизненной потребности нового времени:
оборонщик, компьютерщик, теневик, льготник, бюджетник, и проч. Одной из универсалий в области
исторических сдвигов в системе языка называют движение от конкретных существительных к отвлечённым.
Нынешний рубеж тысячелетий отмечен активным ростом класса абстрактных существительных, именующих
новые представления, которые появились в результате ломки политических, идеологических, социальных и
психологических установок в этот период. Особенно активными оказались суффиксы –ость-, -изм-, -изаций-:
фермеризация, компьютеризация, совковость, кришнаизм, разбалансированность, разбольшевизация,
транссексуализм и проч. Лавинообразный рост терминологии отражает результаты научно-технической
революции последних десятилетий и соответствует тенденции «стать точным и полным» [Тезисы 1967, с.25].
Современные тексты демонстрируют эволюцию образности, её характера и содержания. Так,
исследователи отмечают, что метафора современной массовой печати социальна, это скорее способ мышления,
а не только приём изображения. Такая метафора вскрывает общественно-политические и идеологические
изменения в обществе [Валгина 2001, с.95].
Интеллектуализацию языка связывают и с возрастающим контролем над эмоциональными элементами
[Тезисы 1967, с.27]. Необходимость вуализирования нежелательного смысла слова вызывается политическими,
морально-нравственными, этическими соображениями. Ср.: непопулярные меры, этнические чистки, высшая
мера наказания, ночная бабочка и т.п. Поиск психологически приемлемой, корректной формы требует
достаточного уровня развития не только мышления, но и нравственного состояния общества.
«Различия в степени познания действительности или отдельных её участков… отражается в словарном
составе языка в большей степени, чем в системе грамматических категорий. Концептуальных универсалий
больше в грамматике, чем в словаре» [Мигирин 1973, с.184]. В ходе рассмотрения категорий, организующих
мыслительную деятельность и проявляющихся в языке, лингвисты заговорили о теории языковых смыслов
[Шведова 1998, Воротников 2004, Сидоренко 2002] и соответствующих им единицах именования. При этом
обнаруживаются недостающие звенья языковой цепи, которые могут появиться в будущем. К примеру,
оформившиеся на синтаксическом уровне категории условия, уступки, следствия предполагают в потенции
возникновение специальных местоименных средств как категоризаторов смысла [Мигирин 1973, с.219-226].
Открытие объектов, существование которых раньше не замечалось, становится возможным только на
определённом этапе осмысления внеязыковой и языковой действительности. Прогнозирующие классификации
в лингвистике позволяют выявить «пустые грамматические и семантические клетки» [Мигирин 1973, с.219] при
наблюдении за современным состоянием языка, проследить за их заполнением в зависимости от потребностей
общества, пользующегося этим языком. Возникшая ещё в ХІ веке необходимость в разграничении
одушевлённых и неодушевлённых имён привела к последующей дифференциации форм винительного,
родительного, именительного падежей. Сложность процесса утверждения новой нормы консервативной
грамматической системой ощущается до сих пор, проявляясь в виде вариантов этих падежей (ждать письмо –
ждать письма, изучать вирусы – изучать вирусов, не давать разрешения – не давать разрешение, документов
не сохранилось – документы не сохранились) [Граудина 2004, с.42-58]. Исчезновение в современном русском
языке звательного падежа вступило в противоречие с коммуникативной потребностью. В результате в
разговорной речи появились новые вокативы типа па!, ма!, Люсь!, Петь! и проч. Яркой иллюстрацией влияния
экстралингвистического фактора на формирование нового класса категорий лексем служит группа модальных
слов. Причиной, вероятно, стало усиление личностного начала в ходе преобразования общества. Наблюдения за
речью СМИ позволяют говорить об упрочении позиции вставных и вводных конструкций в синтаксических
образованиях последнего времени. Такие построения позволяют не только детализировать мысль, но и
выразить своё отношение к высказыванию. Однако известно, что движение происходит в результате борьбы
противоположностей. Так, исследователями замечена активизация безличных конструкций в ходе эволюции
языковой системы, отмечается формирование категории безличности как показатель реализации в обществе
индифферентности к событиям в общественной и политической жизни, продиктованной гиперболизованной
централизацией государства [РЯС 2, с.357].
Языковые явления такого рода демонстрируют протекание процессов концептуализации и категоризации
мира в сознании современного человека. Как видим, интеллектуализация языка является отражением
тенденции к смысловой точности. Действенность этой тенденции можно наблюдать на всех уровнях языковой
системы как в диахронном, так и в синхронном плане.
Лексический ярус наиболее подвижен в языковой системе в силу непосредственной обращенности к
действительности. Поэтому он мобильно отражает те изменения, которые происходят в жизни общества. Если
учесть, что объём знаний, которыми располагает человечество, удваивается каждые десять лет, то будет
понятен стремительный рост словаря [Валгина 2001, с.75]. Для адекватного отражения изменений,
происходящих в конце ХХ – начале ХХІ веков в экономическом, политическом, психологическом состоянии ЛІНГВІСТИЧНІ СТУДІЇ. Випуск 18
20
общества, в языке появляются новые слова и сочетания, которые позволяют проследить усложнение
семантических отношений между близкими по значению (исконными или заимствованными) лексемами.
Весьма характерны для этого периода специализирующие, уточняющие номинации, вызванные
необходимостью в разграничении новых и уже существующих явлений: спонсор – меценат – продюсер –
импресарио – промоутер – атрепренёр, магазин – лавка – шоп – бутик, запись – фонограмма – саундтрек и т.п.
Происходит распределение членов таких рядов по сферам деятельности и сферам общения: дорога – шоссе
(дорога с твёрдым покрытием) – автострада (дорога с твёрдым покрытием без поперечных наземных
переездов и переходов) – автобан (дорога с твёрдым покрытием без поперечных наземных переездов и
переходов для скоростного движения автомобилей) – хайвей (дорога с твёрдым покрытием без поперечных
наземных переездов и переходов для скоростного одностороннего движения автомобилей); убийца – киллер
(профессиональный убийца); профессионал – профи (только в спорте); фанатик – фанат (в футболе) – фан
(преимущественно в музыкальной жизни) и проч. [СРЯ АП 2008, с.174].
В ходе наблюдения над семантическими преобразованиями словообразовательных средств прежде всего
обращают на себя внимание суффиксы. Повышенная интенсивность использования одних и тех же суффиксов
приводит к перегруженности их значениями. Стремление языка выйти из нежелательной ситуации проявляется
в специализации, закреплении за суффиксом одного из значений. Так, в русском языке для обозначения лица от
глаголов и существительных зафиксировано ряд суффиксов: -тель-, -арь-, -тер-, -ец-, -ист-, -ник-, -лог-, -ун-,
-ок-, -щик-, -тор- и др. При общем значении лица каждый отдельный суффикс (или несколько суффиксов)
образуют название лица по определённому признаку: по географическому названию (волжанин), местности
(орловец, курянин), национальности (англичанин, китаец), по профессии, специальности (банщик, мясник,
лётчик, трубач, филолог, историк), по поступкам (шутник, ударник), по отношению к животному (псарь,
кошатница), по характерному признаку (критикан, бородач), по отношению к организации, направлении
(динамовец, марксист) и т.п. Существительные, дифференцирующие именования лиц мужского и женского
пола, могут иметь специфические суффиксы, например, в отчествах (Павлович, Васильевич – Ивановна,
Дмитриевна); названиях профессий, рода занятий (вязальщик, ключник – ткачиха, поетесса, певица);
наименованиях по месту жительства, национальности (киевлянин, американец – ростовчанка) и т.п.
Показательно использование суффикса –щик-/-чик-, который традиционно использовался для обозначения лица
(ср. давнишнее размежевание купальник – купальщик), а затем приобрёл значение предмета. В современном
языке один словесный комплекс может обозначать и лицо, и предмет: погрузчик, счётчик, тральщик, выемщик.
Но во вторичной номинации этот суффикс чётко сохраняет значение лица перфоратор (предмет) –
перфораторщик (лицо), классификатор (предмет) – классификаторщик (лицо).
Сложные процессы семантического размежевания словообразовательных дублетов можно наблюдать
между научно-техническими терминами и общеупотребительными прилагательными типа яркостный – яркий,
мощностный – мощный, усталостный – усталый, жидкостный – жидкий, вероятностный – вероятный.
Словари трудностей акцентируют внимание на параллельных образованиях, у которых носители языка слабо
улавливают оттенки смысла, см. туристский – туристический, комфортный – комфортабельный,
инкубаторный – инкубационный, элитный – элитарный, очистной – очистительный, термальный –
термический и под.
Достижение семантической точности высказывания средствами грамматики связаны с различительной
силой вариантов [Тезисы 1967, с.41]. К примеру, субстантивные флексии падежей несут различную
семантическую нагрузку в случаях в саду – в «Вишнёвом саде», в быте деревни – в семейном быту, на ходу
поезда – в ходе событий, на краю села – на переднем крае; о пруде – в пруду, о снеге – в снегу, о тыле – в тылу
[Ефремова 2000, Граудина 2004]. Отсутствие словоизменения или иная модель словоизменения помогает
разграничить собственные и нарицательные субстантивы (ср. у жука – у бригадира Жук, без воробья – без
Воробея), носителей мужской или женской фамилии (к Марии Матвейчук – к Сергею Матвейчуку). Флексии
множественного числа именительного падежа однокоренных слов также служат маркерами,
дифференцирующими различные по значению лексемы: хлебы – хлеба, тоны – тона, лагери – лагеря, токи –
тока, корпусы – корпуса.
Смыслоразличительной силой обладают атрибутивные и предикативные формы имён прилагательных,
специализировавшиеся в ходе исторического развития на обозначении переменных или постоянных признаков
предметов: красивый поступок – поступок красив, узкий проход – проход узок, добрый сосед – сосед добр.
Личные формы глаголов настоящего времени могут выступать дифференциаторами различного смысла:
метает – мечет, двигает – движет, брызгает – брызжет. Сформировавшаяся в русском языке структурно-
семантическая группа глаголов движения (плыть – плавать, вести – водить, бежать – бегать, лезть –
лазить, везти – возить и проч.) отражает представление современного носителя русского языка о
кратности/некратности, однонаправленности/разнонаправленности перемещения в пространстве.
Коммуникативной потребностью можно пояснить и появление в устной и письменной речи форм
причастий будущего времени типа закроющий, напишущий, пожелающий и под. Исследователи говорят об этом
явлении как о явно развивающемся участке. См.: Наверняка заинтересующая вас статья; Найдётся человек,
сделающий первый практический шаг; Захочет ли он провоцировать широкомасштабный кризис, поставящий Розділ І. ТЕОРІЯ МОВИ
21
под угрозу претворение в жизнь ключевого договора [СРЯ–АП 2008, с.209-216]. Суженость этого процесса
объясняется возможностью относительного употребления времён в русском языке.
Поиски адекватных способов дифференциации значений можно наблюдать и на синтаксическом уровне
в пределах словосочетаний и предложений. Наглядной иллюстрацией тенденции к более точной передаче
информации служат варианты беспредложного управления типа ждать поезда – ждать поезд. Выбор падежа
существительного зависит от значения определённости (винительный падеж) или неопределённости
(родительный падеж) предмета, называемого управляемым существительным. Словоформа винительного или
родительного падежа у вещественных существительных также определяется их семантической нагрузкой:
винительный падеж используется при отсутствии необходимости указания на количественный параметр
вещества (выпей чая), а родительный – при распространении действия на часть объекта (выпей стакан чаю).
Смысловая точность высказывания достигается не только уточнением значений падежных форм, но и
ростом предложных конструкций, часто приходящих на смену беспредложному управлению (ср. у
А.С.Пушкина: Её постели сон бежит). Дифференциация передаваемых предложно-падежными формами
значений, безусловно, отражает интеллектуализацию современного русского языка по сравнению с более
ранними этапами его существования. Ср.: постели – от постели, у постели, возле постели, для постели.
Предлоги помогают преодолеть полисемичность падежей и служат для выражения новых отношений,
ср. Религия – опиум народа (активная роль) и Религия – опиум для народа (пассивная роль). Отмечаемый
исследователями рост класса предлогов за счёт знаменательных частей речи позволяет использовать для
передачи искомого смысла более точные предложно-падежные формы.
Порядок слов в словосочетании также может выполнять смыслоразличительную функцию. Так, в
русском языке препозиционное расположение числительного перед субстантивом называет точное количество
названных предметов (пять книг), а постпозитивное – приблизительное (книг пять).
Становится более устойчивой и нейтральной неформальная числовая связь между подлежащим и
сказуемым в предложении. Согласование по смыслу начинает превалировать над кодифицированной, но
колеблющейся нормой в тех случаях, когда подлежащее выражено количественным сочетанием: Трое юношей
пришли вовремя; Несколько студентов проявили инициативу; Более двадцати человек помогли мне [Валгина
2001, с.224-227]. Под напором смысла формальное уподобление словоформ отступает в случаях необходимости
координации со сказуемым или согласования определений, выраженных прилагательными, причастиями,
местоимениями, с двуродовыми существительными, когда возникает потребность назвать лицо женского пола:
кутюрье произвела на нас сильное впечатление; эта композитор; хорошая гид; победившая в конкурсе
космонавт [Граудина 2004, с.127-134, 147-150]. Хотя выравнивание по смыслу в ходе согласования иногда
возможно только в именительном падеже, налицо поиск адекватных способов дифференциации значений,
детерминируемых новыми социальными условиями – сугубо мужские профессии становятся женскими.
Замечено, что чем ниже уровень языка в иерархическом ряду его уровней, тем более отдалённой и
опосредованной оказывается связь соответствующих языковых явлений с мышлением [Мигирин 1973, с.186].
Однако язык «служит для выражения умственной жизни» [Тезисы 1967, с.41] не только лексическими и
грамматическими средствами, но и с помощью своих фонетических возможностей. Общеизвестна
смыслоразличительная функция звуков, ср. дом – том, [м`э]тр – [мэ]тр, бо[k] –Бo[h], моло[шн]ный ряд –
Мле[чн]ый Путь и т.п. На службу дифференциации смыслов в русском языке поставлено ударение, способное
разграничивать различные по семантике лексемы (элЕктрик – электрИк, брОня – бронЯ), слова разных
лексико-грамматических разрядов (борЕц – БОрец, запАсник – запаснИк), грамматические формы одного слова
(рУки – рукИ, рассЫпать – рассыпАть) и разных слов (кружкИ – крУжки, плАчу – плачУ, тОков – токОв).
Интонация в русском языке активно применяется не только в синтаксисе для маркировки предложений по цели
высказывания (Листопад. Листопад?) и эмоциональности (Листопад!), но и выступает релевантным
признаком частей речи (А!, Дом, а не вилла; О!, Сказал о том) или грамматических форм (идём – индикатив,
идём! – инклюзивная форма для передачи императивного значения).
Дифференцирующие написания – ещё одна сфера, помогающая разграничивать языковые смыслы: балл –
бал, обезлесить – обезлесеть, ожёг – ожог, Роман – роман, компания – кампания, москвич – «москвич». В ряде
случаев используется целый комплекс различных средств для размежевания слов по значению, ср. норА –
НОра, козЁл – КОзел, котЁнок – КотенОк , МерсЕдес – мерседЕс и проч.
Как видим, процесс интеллектуализации языка, тесно связанный с этапами познавательной деятельности
человека, степенью познания окружающей действительности, на рубеже тысячелетий получает дальнейшее
развитие в связи с активным влиянием экстралингвистических факторов. Реализация тенденции к достижению
смысловой точности, действующая на всех уровнях языковой системы, наглядно иллюстрирует этот путь
эволюции русского языка. Антиномия интеллектуализации и экспрессивизации как движущая сила развития
языка может быть рассмотрена в дальнейших разысканиях в рамках исследуемой проблемы динамических
процессов изменения в русском языке.
Литература
Акимова 1990: Акимова Г.Н. Новое в синтаксисе современного русского языка. – М., 1990 -168с.
Валгина 2001: Валгина Н.С. Активные процессы в современном русском языке. – М., 2001.-304с. ЛІНГВІСТИЧНІ СТУДІЇ. Випуск 18
22
Воротников 2004: Воротников Ю.Л. Языковой смысл как лингвистическая категория //
ХІ Международная конференция по функциональной лингвистике «Функциональное описание естественного
языка и его единиц»: Сборник научных докладов. Ялта, 4-8 октября 2004г.- Симферополь, 2004. – С.70-72.
Граудина 2004: Граудина Л.К., Ицкович В.А., Катлинская Л.П. Грамматическая правильность русской
речи. Стилистический словарь вариантов. – М., 2004. – 555с.
Ефремова 2000: ЕфремоваТ.Ф., Костомаров В.Г. Словарь грамматических трудностей русского языка. –
М., 2000. – 347с.
ЖЯ 2001: Жизнь языка: Сборник статей к 80-летию М.В.Панова. – М., 2001. – 544с.
Мигирин 1973: Мигирин В.Н. Язык как система категорий отображения. – Кишинёв, 1973. – 237с.
Потебня 1958: Потебня А.А. Из записок по русской грамматике. Т.1-2. – М., 1958.- 536с.
РЯСО 1968: Русский язык и советское общество. Кн.1-4. – М., 1968.
РЯ ХХ 1996: Русский язык конца ХХ столетия (1985-1995). – М., 1996. – 480с.
РЯС 2 2003: Русский язык сегодня. Вып. 2. Активные языковые процессы конца ХХ века: Сборник
статей. – М., 2003.- 634с.
РЯС 4 2006: Русский язык сегодня. Вып. 4. Проблемы языковой нормы: Сборник статей. – М., 2006. –
653с.
Серебренников 1968: Серебренников А.Б. Об относительной самостоятельности развития системы языка.
– М., 1968.
Сидоренко 2002: Сидоренко Е.Н. Морфология современного русского языка. В 2 ч. – Симферополь,
2002.
СРЯ – АП 2008: Современный русский язык. Активные процессы на рубеже ХХ-ХХІ веков. – М., 2008. –
712с.
СРЯ – СФД 2003: Современный русский язык. Социальная и функциональная дифференциация. – М.,
2003. – 568с.
Тезисы 1967: Тезисы Пражского лингвистического кружка // Пражский лингвистический кружок:
Сборник статей. – М., 1967. – С. 17-41.
Шведова 1998: Шведова Н.Ю. Местоимение и смысл. Класс русских местоимений и открываемые им
смысловые пространства. – М., 1998. – 176с.
ЯД 2007: Язык в движении: К 70-летию Л.П.Крысина. – М.,2007. – 664 с.
The problem of the language evolution direction in the all levels of its system have been discussed in connection
with the development of human being cognitive activities. The author put out that the intellectualization of language in
diachronic as well as in synchronous period becomes apparent in the tendency to semantic accuracy.
Key words: language development, intellectualization, language level, tendencies, semantic accuracy.
Надійшла до редакції 17 жовтня 2008 року.